— Все-таки у вас, человечков, нет никаких понятий о субординации, — пробормотал он, принимаясь за блинчик.
— А кто из нас с тобой главнее? — с интересом осведомилась я, отставив фарфоровую чашечку с тонким геометрическим узором. И добавила намеренно: — Ты, наверное?
Вопрос однозначно поставил брауни в тупик. По крайней мере он некоторое время открывал и закрывал рот, видимо, не зная, что сказать.
— Конечно, я! — выдал он наконец. И похвастался: — Больше тебе скажу: в каком-то смысле я здесь главнее некоторых очень даже высокопоставленных лордов.
— Не сомневаюсь, — согласилась я. — Личный слуга короля — это наверняка очень круто. Слушай, а вот я здесь кого-нибудь главнее?
Айкен хмыкнул и пожал плечами.
— Про тебя пока ничего не понятно. Его величество присвоил тебе титул золотой пряхи. Но я не знаю, какие привилегии он дает. Все это, — он обвел рукой комнату, — просто королевская прихоть. А вот что, кроме прихотей… В общем, проблемы одни! Никому не нужные!
Вот и прекрасно. Не у одной же меня должны быть проблемы!
— Тогда давай мы с тобой будем жить мирно? И дружно, — предложила я.
— Ты мне не хозяйка! — мгновенно окрысился брауни.
— Конечно нет! Я и предлагаю тебе дружбу! На равных.
То ли этому фейри никто никогда дружбу не предлагал, то ли не предлагали ее простые смертные, но удивился он так, что я не сдержала улыбки.
— Какой мне от тебя толк, — буркнул он, опомнившись.
— Так можно просто дружить. Без толка!
— Знал я одну человечку… — Он вздохнул и решительно произнес: — Я не могу тебе ответить, пряха! Вдруг наша дружба не понравится королю?
— Я его спрошу, — пообещала я.
— Вот уж не стоит! — с некоторым испугом замотал головой Айкен. — От твоих вопросов одни беды! И меня ни о чем не спрашивай! А то вот так поговоришь с тобой и станешь букашкой, как тот скоге!
— Кто? — удивилась я.
— Низший скоге. Фу, до чего ты… необразованная! Скоге — лесной дух, оборотень, в общем-то, — снизошел он до объяснений. — Низшие скоге мелковаты и слабоваты, ни о чем вообще! А языки иной раз распускают, будто и впрямь чего стоят. Как этот твой зайчишка. Да я б лучше сам в болото жабой сиганул, чем смертной такие вещи говорить!
Стоп-стоп… Зайчишка? Тот, который мне дал совет под угрозой запустить иглу под шкурку? Другие мне и не попадались… Тот самый, благодаря которому я осталась в здравом уме?
— Что, ты говоришь, сделали с этим скоге? — встревоженно спросила я.
— Понизили! — ухмыльнулся Айкен. — Был зайчик, стал жучок! Лишать бессмертных жизни очень сложно, его величество и морочиться не стал ради такой твари.
— Но он же не виноват!
— Как это не виноват? Сама ты, что ли, придумала воли просить? Ладно, хватит пустых разговоров! Пойдем смотреть твою мастерскую. Воля волей, а работать ты должна! По договору!
Выходя вслед за брауни из комнаты, я молчала. Но чувствовала себя отвратно.
Есть ли справедливость в мире фейри? И если да — то кто ее вершит? Наверняка сам король.
Если бы я знала, что зайчишку накажут за его совет, не тронула бы его? Вряд ли, на самом деле. В конце концов, он первый начал меня оскорблять!
Но… Так нечестно.
И нужно попробовать это исправить.
Разумеется, вот-прям-щас я никуда не понеслась, были дела понасущнее. Когда я закончила с желе, Айкен немедленно потащил меня из комнаты.
Я на какой-то миг замешкалась, сообразив, что сейчас наконец-то увижу дворец. Настоящий дворец Неблагого Двора! В котором ежечасно и даже ежесекундно все изменяется… Как же это психологически сложно, понимать, что вокруг тебя нет ничего стабильного…
— Элла, что же ты… — проворчал Айкен, дернувмою руку, зажатую в его семипалой ладошке. И добавил: — Как же вы, человеки, медленно привыкаете.
— Фейри иные? — полюбопытствовала я, послушно следуя за брауни, тянувшим меня за рукав. — Люди тоже разные. Кто-то адаптируется ко всему новому быстро, а другие наоборот.
— Значит, самки у вас глупенькие, — все тем же тоном ответствовал провожатый. А на вопрос о фейри и не подумал отвечать.
Никаких странностей я увидеть не успела — вообще ничего не успела! Рядом с моей дверью распахнулась другая — кажется, простая деревянная, и мы оказались в небольшой, но идеально чистой комнатке. В центре, как в страшных сказках, стояла старая прялка, сверкая в свете волшебных огоньков веретеном. Возле нее трехногий стул, примерно той же эпохи, и ярким диссонансом выбивалась поистине драгоценная корзина для уже готовых изделий. Она казалась произведением искусства, несмотря на то, что была сплетена из корней и лозы, а на углах бортика затейливым украшением раскрывали свои бутоны цветы. Подойдя ближе, я поняла, что они не живые. Не лепестки, а искусно обработанные кристаллы.