Иар Эльтеррус
При участии Екатерины Белецкой
Замок на краю бездны
Выжги, светлый огонь, выжги боль и печаль,
Освети, освяти эту смутную даль – Все четыре угла, все четыре стены,
Бездну – замкнутый мир – где все шансы равны:
Шансы ждать – и отчаяться. Быть – и уйти.
Шансы сбиться с пути – и не сбиться с пути…
Все четыре стены, все четыре угла,
Бездна – замкнутый мир – перед нами легла;
И в ее непостижной, чужой глубине
Пляшут тени на светлой, неровной стене:
Это наша свеча на пустынном столе – Как последний огонь на последней земле…
Диссонанс доверия
Сеть незаметно пульсировала, переливалась миллионами оттенков, заставляя замирать в восторге любого, увидевшего ее эволюции. Или ощутившего их. Одновременно она звучала музыкой Сфер, тревожной и радостной, зовущей и печальной, горюющей и смеющейся. Все одновременно. Изредка эта музыка взрывалась резкими диссонансами, заставляющими морщиться способных слышать ее. Вот только таких было очень и очень немного. Разумные жили своей жизнью, преследовали свои цели, любили и ненавидели, созидали и разрушали, даже не подозревая, что каждое, даже самое малое их деяние оставляет свой след в Сети. А в Сети ли? Как только не называли ее мудрые мириадов миров! И изнанка мира, и лабиринт сознания, и нулевой уровень реальности. По-разному. Но способные оперировать ею все-таки предпочитали именовать это странное нечто Сетью. Сетью чего? Кто бы знал…
Порой, как уже говорилось, возникали диссонансы, цветовые или чувственные несоответствия, тупики, ложные пути, ведущие в пустоту. Это вызывало реакцию разумных, ответственных за тот или иной сегмент нулевой реальности. Такие тоже были. Кое-кто из мудрых подозревал об их существовании, а кое-кто и знал точно, что они есть. Только вот понять, кто они, не мог никто. Высказывалось множество предположений, но было ли хоть одно из них истиной? О том знали только сами контролирующие, как их иногда называли, а они своим знанием ни с кем делиться не собирались. Подозревали, что они иногда изменяют Сеть согласно каким-то своим критериям, и это вызывает изменение судеб множества миров и живущих на них разумных. И уж совсем немногие знали, что у контролирующих есть не одна структура, что каждая из этих структур подходит к работе с Сетью иначе. Кто-то – на уровне ментального зрения, как Сэфес.[1] Кто-то – на уровне работы с музыкой Сфер, как Безумные Барды. Кто-то – на уровне эмпатического соощущения, как Адай Аарн. Кто-то – на всех уровнях, как Эрсай, иначе именуемые Воспитателями.
Состояние Сети внезапно изменилось, в ней появилось что-то новое, неожиданное. Какая-то сущность ворвалась внутрь, будто за ней кто-то гнался, и принялась щедро изливать из себя позиционированную условно-положительным зарядом энергию, отдавая ее неблагополучным мирам. Со временем это должно было дать им немало. Во многих начнут сами собой стихать войны, сходить на нет эпидемии, возникать государства с удивительно мягкими и добрыми законами. Помирятся старые враги, у людей на некоторое время исчезнет желание причинять друг другу боль и горе. Даже падет одна темная империя, отличающаяся извращенной жестокостью. Происходящее не могло не привлечь к себе внимания контролирующих. И привлекло.
В нулевой реальности появились еще две сущности и попытались остановить первую, однако все происходило слишком быстро – с начала событий не прошло и двух секунд. Контролирующие растерялись, понимая, что все кончено – не сумели остановить, не предусмотрели. Что же случилось? Безумный Бард, державший до сих пор один из сегментов мироздания, почему-то сливал свою энергию в Сеть.
– Надо вытаскивать этого идиота, Дээн! – безличный ментальный образ нес тревогу.
– Ты права, Орти. Только как? Похоже, он собрался покончить с собой, сгорев в Сети. Ты посмотри, буквально все предусмотрел. Дотянуться до него невозможно.
– Возможно или нет, а надо.
– Повторяю вопрос: как? Не вижу ни одного шанса. Он даже сумел устроить так, чтобы в процессе его гибели никто не пострадал. Я лично считал такое невозможным.
– Ари всегда был гением.
– Что это на него нашло? – с недоумением поинтересовался Дээн.
– После гибели Ирики он так и не пришел в себя, – в образе Орти переливалась грусть. – Я предупреждала, что его нельзя пускать в Сеть!
– И была права. Но это не отвечает на вопрос: что делать сейчас? Боюсь, мы его потеряли. Вытащим уже мертвым.