– Quelle merveilleg! [1] – шепотом выдохнула мисс Картер. Она сделала несколько стремительных шагов и остановилась, запрокинув голову к лунному небу. Потом побежала по аллее и обвила руками стоящее рядом дерево. Ветви над ней зашумели, как речной поток.
Мор кашлянул. Его слегка смутил этот порыв.
– Знаете, нам нельзя задерживаться, – сказал он.
– Да, да, – отозвалась девушка, отходя от дерева, – я сейчас наберу цветов, это быстро. – И она засновала между клумбами, склоняясь над полураскрытыми бутонами. Защелкали ножницы, и дивные розы на длинных стеблях упали на траву. Белые розы лунный свет выбелил до голубизны, а темно-красные стали черными, как кровь. Мор хотел помочь, но поскольку у него не было ножниц, то он лишь исколол ладони и помял цветок.
– Давайте я, – подоспела девушка и срезала поникший стебель. – Ну вот, наверное, хватит.
Мору захотелось вернуться как можно быстрее. Нэн и Демойт наверняка нетерпеливо поджидают их в холле. К тому же надо кое-что обдумать. Глаза уже попривыкли к темноте, и он заторопился вниз по ступенькам, потом, громко топая, прошел лужайку, добрался до тисовой изгороди. Здесь он задержался и, придержав железную калитку, пропустил мисс Картер вперед. Калитка со стуком захлопнулась, и их ослепили освещенные окна дома, возле которых Ханди продолжала ежевечерний ритуал задергивания штор. Они прошли через деревянную калитку и минуту спустя уже растерянно моргали в ярком свете холла. Мисс Картер прижимала к груди охапку роз.
– Вас не было целую вечность, – усмехнулась Нэн. – Должно быть, заблудились?
– Нет, – ответил Мор, – просто в темноте идти трудновато.
– Вот розы. – Мисс Картер пыталась вытащить вонзившиеся в ткань блузки колючки. – Надо бы какую-нибудь бумагу, чтобы завернуть.
– «Ивнинг ньюс» сгодится, – взяв со стола газету, буркнул Демойт. – Я так и не прочитал, но черт с ним, день все равно кончился.
Нэн расстелила листы на столе, а мисс Картер, уложив на них розы, расправила лепестки и листья.
– Чудесные! – заметила Нэн. – Дорогая, вы несомненно заслужили одну из них. – Она выбрала розу густо-красного цвета и изящным жестом протянула ее девушке. Та взяла цветок и попробовала приколоть к блузке, но у нее не получилось, и она просто сжала стебель в руке.
– А теперь забирайте свои цветы и ступайте, – сказал старик, зевая и всем своим видом показывая, что ему пора отдыхать. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, спасибо за приятный вечер, – раскланялся Мор. – Спокойной ночи, мисс Картер.
– Спокойной ночи, – подхватила Нэн. – Благодарю за цветы.
– Спокойной ночи, – сказала мисс Картер.
Нэн и Мор вышли на воздух. Из парадной двери еще мгновение лился яркий свет, Демойт и мисс Картер помахали им на прощание. Потом дверь закрылась, стало темно. У Демойта не были приняты долгие провожания гостей. Нэн подождала, пока в темноте Мор отыщет свой велосипед. И они пошли по дороге. Мор вел велосипед, Нэн держала его за руку.
– Слава богу, отбыли повинность! – говорила она. – Скучища какая, правда?
– Да.
– Как тебе понравилась мисс Картер?
– Не очень, – пробормотал Мор. – Рядом с ней как-то не по себе. Слишком серьезная.
– Важничает, а на самом деле просто клоунесса. Такая же, как Демойт. Наедине они наверняка прекрасно ладят.
– Может, и так, – чуть удивившись ее предположению, ответил Мор.
– Вы столько времени пропадали в саду, – вновь заговорила Нэн. – Что случилось?
– Ничего, ровным счетом ничего.
В молчании пройдя под вязами, они вышли на шоссе. Мор вспомнил странное чувство потрясения, пережитое им на ступенях лестницы. Что же это было, он так и не смог себе объяснить.
Глава 3
– Ригден, – вызвал Мор.
Наступила угрожающая тишина. Мор вел урок латыни в пятом классе. Это бремя иногда возлагали на него, когда болел куратор пятиклассников, мистер Бейсфорд. Это было на следующий день после вечера у Демойта. Был жаркий полдень, то время сразу после ланча, которое Мор мучительно не любил. Муха жужжала на оконном стекле. Двадцать мальчиков сидели, раскрыв перед собой элегии Проперция. Ригдена явно застали врасплох.
– Ну, Ригден, – устало произнес Мор, – смелее. Переведи первое слово.
– Ты, – промямлил Ригден. Странноватый мальчик с очень мелкой головенкой. Боготворящий Мора, но неспособный завоевать ответную симпатию. И это стало трагедией его школьной жизни. Он озабоченно склонился над страницей.