— Я слышал, как ты свистел, поднимаясь. Отчего же перестал?
— В комнате свистеть неприлично.
— А... — протянул волшебник.— А где же ты был сегодня? Мне интересно, что ты увидел и узнал нового.
— Я?
— Конечно, ты. Я вот ищу тебя целый день, а тебя все нет и нет.
— Почему нет, вот он я.
— Это я вижу, но где же ты был — вот в чем вопрос.
— Я вернулся с озера,— как можно беспечнее произнес Зверев. Но именно эти спокойные слова больше всего вывели из себя волшебника.
— Ага! Я так № думал! — вскочил со своего кресла Кари-Гари. Он сделал несколько шагов по комнате, но борода его тут же стала цепляться за ножки кресел, и раздосадованный Кари-Гари сел на прежнее место.
— Этого следовало ожидать,— бормотал он, нервно покусывая бороду.
— Почему это вас так волнует? — поинтересовался Зверев.
— Меня? — затрясся тот возмущенно.— Меня ничего не волнует. Пусть это беспокоит тебя.
Зверев сделал несколько шагов вперед и стал перед ним, глядя на волшебника широко раскрытыми глазами.
— Меня это тоже не беспокоит,— совершенно спокойно сказал он.
Кари-Гари даже перекосило от этого ответа. Он начал подниматься, но совладав с собой, плюхнулся обратно в кресло.
— Почему ты был там? — прогремел над залом голос волшебника.
Зверев пожал плечами.
— Ну! — испепелял его взглядом Кари-Гари.
— Я забыл там одну вещь. Очень нужную для меня.
— Где же она?
— Я ее не нашел. К сожалению.
— Конечно,— зло усмехнулся Кари-Гари.— Как можно найти то, чего не терял. Ты слишком складно врешь. Но со мной это не пройдет. Ты проиграл!
— Почему ты не веришь мне? — спросил Зверев, нарочно напирая на слово «ты». Раз волшебник позволил себе говорить ему «ты», то и Зверев решил не давать спуску.
— Не нашел... Это глупо. Ты мог бы придумать что-нибудь другое. Слаб ты оказался на выдумку. А я неплохой рыболов, ха-ха-ха!
— Но я действительно потерял!
— Что? Золотую рыбку?
— Нет. Перочинный нож.
— Что-что?
— Нож.
— Ты хочешь сказать, что потерял его на озере?
— Именно там. Пришлось просить Змея Горыныча свозить меня туда.
— Что ж, все это можно проверить. Поэтому я и советовал тебе подумать, прежде чем врать.
— Я не смог его найти.
— Вот видишь, ты уже пытаешься увильнуть. Ты хочешь, чтобы я нашел то, чего нет?
— Но я потерял его там.
— Подожди! Если это окажется неправдой, месть моя будет ужасной, ты еще не знаешь меня,— и Кари-Гари, потрясая бородой, что-то зашептал.
Потом он стал вслушиваться в наступившую тишину, бешено вращая глазами.
— Как видишь,— развел он руки в стороны.— Ты сам виноват в случившемся. Теперь тебе придется расплатиться за то, что ты был таким любопытным и бродил по ночам. Только мы, жители Хрустальной горы, можем пользоваться ночным временем. Ночь — это наше время. Ночь — это наша сила. Ночь — это...
Но тут его слова прервал пронзительный свист.
Кари-Гари вскочил на ноги и приложил руку к уху.
— Что такое?
Он вытянул вперед руку, и к нему на ладонь приземлился складной перочинный нож, весь усыпанный мелкими песчинками.
— Это? — спросил Кари-Гари, перекладывая его с руки на руку.— Какой же это нож?
— Это складной нож. Разрешите?
Зверев взял его в руки и достал пальцем лезвие. Нож заблестел у него в руке.
— У, какой страшный... — стал деланно смеяться Кари-Гари. Смех постепенно успокоил его. Он словно за-
был, как пять минут назад кричал и топал ногами. Теперь его слова стали сладки как мед.— Дорогой наш гость, если я чем-нибудь обидел тебя, прости. Мои слуги нашептали мне плохое. Это они виноваты. Но не беспокойся, виновные будут наказаны: сегодня же я лишу их головы.
В ответ на возражения Зверева он добавил:
— Никакого прощения они не заслужили. Слуга не может ошибаться. Если его голова допускает ошибку, она ему уже не нужна.
— Но... — начал было говорить Зверев. Однако Кари-Гари его оборвал.
— Прощай,— разочарованно сказал он Звереву, словно горюя, что головы будут лететь у его слуг, а не у Зверева.
Кари-Гари щелкнул пальцем. И тотчас из-под столов, из-под диванов, из-под шкафов стали вылезать гномы, которые осторожно и бережно подхватывали бороду своего повелителя, нежно поглаживая ее своими маленькими пальчиками.
Кари-Гари напоследок глянул на Зверева из-под своих мохнатых бровей и постепенно растворился в воздухе вместе с гномами.