— Пусть, — согласилась, натягивая платье.
Как мы дошли до лазарета, я помнила плохо. Из полубессознательного состояния удалось вырваться только тогда, когда Милли помогла улечься на кушетку в кабинете доктора. Открыв глаза, я увидела качающийся потолок, хмурую нису Мадариш и перепуганную Милли.
— Что с ней? — всхлипнула та, как в мелодраме.
Нет, это был не укор моей знакомой, просто ситуация была очень уж похожа на сцену из какого-нибудь сериала о буднях скорой помощи.
— Ниса Лебачич, — поморщилась доктор, — может вам лучше выйти?
Милли покачала головой и отступила на два шага назад. А блондинка занялась мной.
— Ниса Баринова, вы слышите меня? — спросила она, медленно проводя ладонями над моим болезным телом. — Как вы себя чувствуете?
— Хреново, — призналась честно. — Все зудит, и голова кружится.
— Хм, — от пальцев женщины начал распространяться приятная прохлада. — А скажите-ка, ниса, что вы ели сегодня утром или вчера вечером?
— Сегодня — ничего. Не успела еще.
— А вчера мы пили чай с конфетами, — откуда-то из угла добавила Милли.
— Что за конфеты?
— Желе с карикой. Но оно было свежим, Ксения не могла отравиться. Я ела все тоже самое и со мной ничего не случилось.
— А это не отравление, — поморщилась доктор. — У вас, ниса Баринова, случилась аллергия. На карику. Такое редко, но бывает.
— Это моя вина, — прошептала Милли убито.
— Не надо делать трагедию, — душераздирающе вздохнула ниса Мадариш. — Да, неприятно, но не смертельно. Уже завтра Ксения будет в полном порядке. Ну а сегодня ей придется побыть здесь.
— А вы можете просто дать мне лекарство? — выдавила, пытаясь приподняться. — Мне нужно идти, я не могу…
— Никаких "идти", — голосом женщины можно было замораживать тропические пустыни. — Во-первых, вы вчера явно съели много конфет и организм выдал слишком бурную реакцию. А во-вторых, вы иномирянка. И я не уверена, что воспримете наши лекарства правильно. Поэтому хочу все проконтролировать.
И мне бы поспорить, но голова так закружилась, что я упала обратно на кушетку. Сил не было даже шевелиться, а в глазах танцевали темные мушки. Ниса Мадариш выгнала расстроенную Милли, одним движением пальцев заставила кушетку подняться и превратиться в каталку, потом покатила меня в палату. Там помогла моей безвольной тушке переодеться в больничную одежду, уколола что-то в плечо, и я отрубилась. А последней моей мыслью было то, что нужно было вызвать Сейида.
Когда проснулась, слабость и головокружение еще чувствовались, но хотя бы зуд не терзал тело. Я лежала возле окна, и по невозможно красному свету солнца стало понятно, что оно начинает садиться. За ухом вибрировал связник.
— Сейид? — вытащив из-под одеяла вялую, как переваренная макаронина, руку, я активировала артефакт.
— Ксения? — послышался взволнованный голос моего дааштера. — Где ты? Уже час не могу тебя дозваться.
— Я в университетском лазарете.
— Что случилось?
— Аллергия, — мне неожиданно захотелось плакать, от слабости, от расстройства и злости на саму себя. — Так глупо вышло… Не надо было есть эти ягоды. Теперь лежу тут…
— Девочка моя, — мягко произнес мужчина. — Не нервничай.
— Я подвела тебя.
— Все хорошо. Не казни себя, Ксения, не надо.
Сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. А мужчина сказал:
— Я сейчас приеду к тебе.
— Нет, — замотала головой, отчего в глазах опять потемнело. — Ты должен быть там, в городе. Пока ведь… ведь нет ничего нового?
— Ничего.
— Тогда… тогда просто будь на связи. Можно?
— Можно, родная. Как ты? Что говорит доктор?
Я натянула одеяло на плечи и ответила:
— Слабая, как котенок. Но завтра со мной уже все должно быть хорошо.
— Если нужно, я могу вызвать из Тимшара нашего специалиста.
— Не нужно. Лучше…
Порт, корабельный гудок, длинные ряды складов… У одного из них, такого пугающе знакомого, курит мужчина. Он кривится и кашляет от едкого табачного дыма, но продолжает смолить свою сигарету. Его взгляд, хмурый, колючий, скользит по округе. Но мужчина не замечает высокую фигуру в плаще…
— Сейид, — хрипло позвала я, когда меня выбросило из видения.
— Да?
— Порт. Возле того места где… где ты меня нашел.
— Понял. Отдыхай, Ксения.
Он отключился, а я устало уронила голову на подушку и отключалась тоже.
Второй раз проснулась уже ночью. Небо за окном было непроницаемо черным, а свет в палате потушили, оставив только бледный ночник. Мне хотелось пить, поэтому, вздохнув, я попыталась приподняться и сесть на подушке.
Оказалась, в палате я была не одна. Вроде бы, когда меня тут положили, соседняя кровать была закрыта ширмой, а сейчас ее отодвинули, и мне стало видно лежащую на ней девушку. Худенькую, с большими зелеными глазами, нежно-голубой кожей и волосами на тон темнее.