– Если только ты не...
– Это правда. Клянусь жизнью моей матери!
– А как быть с моей матерью? – с упрямой твердостью спросила она. – Порядочно ли с моей стороны судить ее заочно, так ни разу и не увидев?.. Клод, скажи, когда же, наконец кончится эта вражда? – взмолилась она.
– Ты уже все знаешь! Я хочу вернуть себе эти дома.
– Хорошо, приведем наши отношения в полную ясность. Я, разумеется, не люблю людей, способных причинить боль ближнему, не переношу эгоизма. Хотя...
Хотя сейчас она собиралась причинить ему боль и действовала, как закоренелая эгоистка.
Роми почувствовала, что еще немного, и она возненавидит самое себя.
– Ты так и не закончила мысль, – подал голос Клод. – Я слушаю, что ты скажешь дальше.
– Я просто хотела сказать, что влюбленные вообще склонны не замечать никого, и ничего вокруг себя...
– И ты считаешь вполне естественным то, что мой отец перестал замечать меня и мою мать?
– Не знаю. Но смеешь ли ты ненавидеть Софию за то, что она сделала твоего отца счастливым? Возможно, ей тяжело было жить в поселке, в обстановке всеобщего неодобрения, а точнее, ненависти, и месье де Ларош, следуя ее желаниям, старался как можно реже бывать здесь?
Клод насупился.
– Если бы она его любила, она бы никогда не попросила его покинуть поселок и не довела до разорения.
– Порой можно настолько сходить с ума по другому человеку, что перестаешь думать о последствиях своих поступков, – опустив глаза, прошептала Роми. – Поступков, которые потом не можешь себе простить.
– Тебя кто-нибудь обижал в прошлом? – дрогнувшим голосом спросил Клод. – Кто? Твой отец?
Роми отрицательно покачала головой.
– Один мужчина, – помолчав, сказала она. – Он жестоко унизил меня.
– Мужчина, которого ты любила? Роми усмехнулась.
– Я была такой наивной! Этот парень долгое время меня в упор не замечал, я для него была забавным недоразумением. А потом он решил посмотреть, насколько далеко я могу пойти, просто так, для развлечения...
– И ты купилась, на его знаки внимания?
– Ну, как тебе сказать...
Клод чертыхнулся, и Роми испуганно вскочила на ноги, опрокинув на себя так и недопитый бокал вина.
– Извини, – сказал он виновато, спешно достал из кармана носовой платок и протянул ей. – Ты слишком ранимая и сентиментальная, чтобы прижиться здесь, – пробормотал он, глядя, как она вытирает пятна на блузке. – Тебе здесь нелегко придется! Да и без знания французского не обойтись...
В его голосе Роми послышалась угроза. Какая, же я дура! – упав духом, подумала она. Разоткровенничалась...
– Ладно, – грубо сказала она вслух, возвращая ему платок. – Твои предложения! – Она вздрогнула, когда Клод неожиданно схватил ее руку и поцеловал в запястье. – Ну, сделай же свое предложение! – побледнев, прошептала она, то ли боясь, то ли не желая выдернуть руку прочь.
Клод поднял глаза и еле слышно сказал:
– Мне казалось, именно это я и делаю!
– Ты... – произнесла, чуть заикаясь от волнения, Роми, – ты не назвал цену!
Клод нахмурился, и губы его дрогнули.
– Боюсь, цена окажется неприемлемой для нас обоих...
Роми ничего толком и не поняла. Казалось, они говорили на совершенно разных языках. Имел ли он в виду, что они не уживутся рядом друг с другом? Или что ее не примут в поселке?..
Вырвавшись, Роми выбежала к оранжерее, глядя вперед ничего не видящим взглядом. Однако Клод нагнал ее и, тяжело дыша, встал за ее спиной. Ну, почему он не оставит меня одну? – с отчаянием подумала девушка, сжимая руки в кулаки. Зачем он мучает меня? Чего добивается?
– Послушайся моего совета, дорогая, – проведя кончиком пальца по ее обнаженному плечу, произнес он. – Продавай все и уезжай. Ты не представляешь, что может произойти, если ты останешься!
– Хорошо! – крикнула она, резко оборачиваясь к нему лицом. – Назови свою цену. Что я получу в обмен за свои дома? А может, мне выгоднее обратиться в агентство по недвижимости?
По лицу Клода пробежала судорога. Он взял Роми за руку, отвел обратно к столу и разлил по бокалам вино. Лицо его вдруг стало абсолютно непроницаемым.
Залпом осушив свой бокал, он стал сухо рассказывать ей о том, где, как и на каких условиях, она может выставить на продажу дома, какие документы от нее потребуются, каковы особенности французского законодательства в области недвижимости, – все, что ей нужно было знать, чтобы самостоятельно организовать сделку.
Он закончил и, не дождавшись от нее даже слова в ответ, вопросительно поднял бровь:
– Итак? Может, все же тебе будет легче договориться со мной напрямую? Я дам тебе неплохие деньги...
У Роми комок застрял в горле. Вместо того чтобы поблагодарить Клода за столь подробную информацию и вежливо распрощаться с ним, она ощутила, что собирается совершить жестокий и ничем не оправданный поступок. Как бы ни вел себя в отношении ее матери Клод, он любил свой родовой замок и поселок и стремился обеспечить ему возрождение и процветание. Только эти три жалких коттеджа были у него как бельмо на глазу... И все же...
– Извини, – упрямо заявила Роми, чувствуя совершенно раздавленной. – Но я не могу...
Клод напрягся:
– Тебя не устраивает цена? Ну, так я еще не назвал ее. Скажи, сколько ты хочешь получить за эти три ветхих здания?
– Знаешь, Клод, если честно, я вообще не рассчитывала ни на какие деньги, когда ехала сюда... Но я не могу... – Она прикусила губу, увидев, каким гневом загорелись его глаза, и торопливо закончила: – Мне жаль, мне в самом деле, очень жаль, но я обещала маме, когда та звонила...
– Что?! – выдохнул Клод. – Так ты все это время знала, где твоя мать?
– Да! – испуганно вымолвила она.
– И, значит, ты не собираешься продавать мне свои дома? – прорычал он. – Признайся, ты в сговоре со своей мамашей? Держите меня, за последнего идиота? Набиваете цену?! – взревел он, как клещами сжав ее руки.
– Прекрати, Клод!..
– Так ты нарочно притворялась, что тебе интересны мои рассуждения о будущем Ла-Роша, а сама все это время только и ждала, что я расскажу тебе о деталях продажи недвижимости?! Ты водила меня за нос? Господи, помоги, не дай мне убить ее!
– Извини, Клод, но я не могу продать тебе эти здания, – прошептала Роми чуть слышно.
– Извини? Я предлагал тебе руку помощи, но теперь я тебя отпускаю – лети на дно пропасти самостоятельно.
И он оттолкнул ее, оттолкнул так резко, что Роми чуть не упала на пол.
– Мне нужны эти дома. Понимаешь, нужны, Клод, – упрямо твердила она.
– Тогда зачем нужно было вешать мне лапшу на уши? Боже, до чего ты похожа на свою коварную мамашу!
– Мне, в самом деле, нравятся твои идеи и планы в отношении поселка, – попыталась без всякой надежды на успех оправдаться Роми. – Но рассуди, Клод, ты имеешь в собственности большое имение, и у тебя наверняка найдутся деньги на восстановление замка... Я же не имею ничего, на что можно было бы существовать, – ни дивидендов, ни работы. Для меня этот пансион – единственная возможность своим потом и трудом, заработать себе какие-никакие, но деньги, Я хочу добиться того, чтобы дома приносили доход. У меня нет других источников существования...
– Тогда тебе сразу же следовало послать меня ко всем чертям! – процедил сквозь зубы Клод.
– Да, – вскинула голову Роми. – Следовало. Но ты настолько уверен в том, что коттеджи, в конечном счете, достанутся тебе, что меня это бесит! Не сомневаюсь, что ради своих целей ты пойдешь на все, даже на...
– Ну? – спросил он ледяным тоном.
– Даже на поцелуи! – объявила она, пряча глаза. – Ты не представляешь, как ты меня оскорбил. Один такой уже пытался использовать меня... Я не позволю тебе обвести меня вокруг пальца! Мать предостерегала, чтобы я держалась от тебя подальше, и она оказалась права. Ты обвинил меня в том, что я не была с тобою искренна, но разве ты сам не пытаешься маскировать свои истинные намерения под личиной дружелюбия и даже... нежности... – Ответом ей было угрюмое молчание Клода. Девушка опустила плечи. – В любом случае, мое желание или нежелание продать коттеджи мало что решает, поскольку я связана словом.