Когда наконец подошла наша очередь и мы переступили порог помещения, предназначенного для проведения конкурса, у меня чуть глаза на лоб не полезли. Выглядело это примерно как взрыв на конфетной фабрике: на стенах – обои с узором из ирисок, на потолке – леденцовые люстры, на полу вместо каменных плит – лакричное покрытие. В центре тянулся ряд длинных столов, заставленных мисками для теста, волшебными миксерами, ложками, венчиками и прочей кухонной утварью. Вдоль задней стены выстроились печи-духовки, над которыми красовался огромный карамельный секундомер.
– Угощение от директора, – подала мне пакет Гретель, не переставая жевать с усердием коровы.
Я сделала шаг назад:
– Нет, спасибо. Конфетки – это для маленьких.
Дети, стоящие в очереди позади меня, не стали ждать – выхватив пакеты с подарками, они со всех ног ринулись к гигантским автоматам с жевательными мармеладками, полосатыми леденцами с начинкой и жвачками «Сладкие русалки», которые я последний раз пробовала в далёком детстве.
Гретель выдула прямо мне в лицо огромный пузырь:
– Директор сказал, что сласти положены всем, так что... Знаешь, лучше возьми. – Она сунула пакет мне под нос.
Я решительно сложила руки на груди:
– Не нужны мне его отравленные конфеты.
– Генз! – заорала Гретель, повернувшись в сторону, и я заметила у неё в кармане какой-то кулёк – кажется, с семенами. Интересно, а это ещё зачем? – Тут вредная сестричка считает, что она слишком хороша для угощения нашего директора!
Гензель направился к нам с такой же неприятной улыбочкой, как у его сестры.
– Конфеты очень неполезны, – назидательно сообщила я. – Мама всегда запрещала нам есть много сладкого. – Я подступила поближе к Гретель, надеясь умыкнуть кулёк из её кармана. – Гляди-ка, у тебя тут шоколадное пятно. – При виде моей протянутой руки она попятилась.
– Сладкого вы не ели потому, что оно вам было не по карману, – с издёвкой хмыкнул Гензель. – Зато теперь, при новом директоре, твоя сестра лопает их сколько хочет.
– И это многое объясняет, – негромко побурчал Олли.
Гензель встал рядом, нависая над Олли, который не доходил ему даже до плеча:
– Какие-то проблемы, пират?
– О, ты назвал меня пиратом! – обрадовался Олли. – Спасибо, это так приятно!
– А ну бери конфеты! – пихнул его Гензель. – Сейчас же!
– А может, мы не хотим, чтобы нам промыли мозги и затащили в эту вашу Штильцхен-команду! – влезла Кайла.
Гензель закатил глаза:
– Ха. Уж тебе, фейка, этот никак не грозит. Скорее тебя вышвырнут из школы и превратят в дерево, как и остальную твою семейку.
Кайла бросилась на него, замахнувшись кулачками, но Джекс успел оттащить её. И откуда, интересно, Гензель знает о семье Кайлы? Что ещё рассказал ему Штильцхен?
– Ничего, я заставлю их взять всё, что положено, – пообещала подбежавшая к нам Хэйли. – А вам, ребята, лучше пойти разобраться с той заварушкой у стола с великанскими мармеладками.
Хэйли указала на встрёпанную Анну, которая уже с трудом сдерживала натиск школьников, осаждавших порученную её заботам машину по производству мармеладок, которую, похоже, заклинило. Разгорячившись, сладкоежки перешли от обычных тумаков к магическим, и воздух вокруг уже дрожал от запрещённых заклинаний. Я инстинктивно хотела броситься на помощь сестрёнке, но по её взгляду поняла: это последнее, что её сейчас обрадует. И я осталась стоять на месте, а Гензель и Гретель отправились усмирять бунт.
Хэйли протянула нам пакеты со сладостями:
– Вы что, ещё не поняли, как нужно действовать с этими «РШ»? Притворяйтесь, будто подчиняетесь им. Спокойно берите что дают, а когда никто не смотрит, выбросите или спрячьте куда-нибудь. – Она показала свой карман, набитый конфетами.
– А ты откуда такая умная? – раздражённо осведомилась Джослин.
– Я вместе с вами хожу на занятия по уходу за волшебными животными, – сообщила Хэйли. – Кстати, твоя кошка слопала завтрак моего единорога.
Протрубили фанфары, и все до единого повернулись к дверям. Я вытаращила глаза при виде мистера Штильцхена, который въехал в зал верхом на лошади. Он швырял в толпу пригоршни конфет, а дети восторженно орали и визжали, словно он был по меньшей мере вокалистом «Большегномов». Он и одет был как рок-звезда: в сверкающий золотой костюм с искрящимися инициалами «РШ» во всю спину. Бегло скользнув по нам взглядом, он повернулся к преподавательскому составу, сгрудившемуся на другой стороне зала. Лицо мадам Клео сияло улыбкой из большого серебряного зеркала в немытых руках Чёрной Бороды.