- Профессор, добрый вечер, извините я что беспокою, но мне.
- Нужна тетрадка с конспектом? Сейчас принесу.
- Нет, нет.
- Что не нужна тетрадь? – удивился старичок.
- Кончено нужна, но не сейчас и не столько она. У меня, точнее у нас к вам дело.
Пожилой человек, выглянул и только теперь казалось заметил мальчиков.
- А это снова вы? Какие-то новости?
Вперед выступил Рыцарь.
- Здравствуйте, можно сказать и так. Но полностью ответ похоже, можете дать только вы.
- Я? Ну что ж, проходите.
Они прошли в темный коридор. Обычно у старичков в квартире пахнет кошками или чем-то жутко нужным, но забытым. Эта квартира пахла исключительно книжной пылью. И казалось, что книги здесь повсюду. Сняв обувь, они прошли вслед за преподавателем в просторную комнату, высокие окна были зашторены и царил полумрак. В углу стоял стол, большой массивный с лампой под зеленым абажуром.
- Совсем как на картинке про Ленина, прошептал Перун Рыцарю
Тем временем профессор устроился за столом, поправил очки и взглянул на гостей
- И так? Чем могу помочь?
- Понимаете, мы получили сведенья что вы - Художник.
- Кто? Я? Да бросьте, я всего лишь старый нудный и вредный педагог. – отмахнулся старичок.
- Но говорят, именно ваша картина висит в той рекреации.
- Картина? Какая? Не помню он открыл какой-то из ящиков и начал копаться в нем, казалось полностью забыл про гостей. Ника не знала, что сказать, но тут выручил Рыцарь
- Сударь нам очень важно спасти друга, и только вы можете нас выручить.
- Как! Как я могу вам помочь?! Я старый профессор повторяю вам, не больше не меньше!
- Нет, сударь, вы Художник, нам рассказал про вас Ветер! И вы должны помочь спасти Дракона!
- Дракона, - профессор откинулся на спинку стула, - так значит он Дракон, я-то все пытался угадать. А оказывается вот оно как. Я всегда им завидовал! Парят в небе, распахнув крылья, и все на земле им кажется маленьким! Как бы было хорошо тоже.
- Превращаться в дракона? Но, у каждого свой дар, – напомнил Рыцарь.
- Да, да, я помню и этот дар не только приводит. Но и уводит нас от туда, - голос профессора был исполнен печали.
- Почему вы перестали рисовать? – тихо спросил Перун.
- Понимаешь мальчик, когда я понял, что не могу вернуться в Замок, что все знания Замок мне уже подарил, но я вот такой всезнающий опять одинокий. И сколько я не пытался творить, у меня уже не получалось оживить их. Да картины были красивыми, но я видел и красивей. И я так не мог. Тогда мне пришло на ум, что ели я займусь чет то другим, Замок снова примет меня, чтоб научить. Я ушел с головой в изучение Литературы. Но увы, когда я пришел в себя, то понял, что уже давно не мальчик, и вокруг много дел, и мне совсем некогда стало грезить о замке, о моем Замке. И даже сама Осень теперь не привлекает меня. Я был очень огорчен. Но жизнь прожита. Так я и остался преподавать здесь не больше и не меньше.
- А как вы стали художником?
- Это было давно, -старый учитель отдернул занавес за окном пылала всеми красками Осень….
Художник.
За окном пылала всеми красками Осень. Она обволакивала своими рыжими объятиями весь мир, словно утишая его в предшествии холодной и долгой зимы. Но Художник желал, чтоб она, эта осень не кончалась некогда. Он словно завороженный смотрелся в глянцевые лужи, оставленные бесконечными дождями. Любовался огненным полетом листьев. Которые Ветер срывал с ветвей и уносил прочь, на своих крыльях. Вдыхал запах усталых костров и все никак не мог надышаться, этой Осенью. По вечерам, приходя в свою коморку под самой крышей, а проще говоря на чердак, он зажигал лампу на подставке в виде маленького, но очень уютного замка. И просматривал наброски, которые успел сделать за день. Чего на них только не было. И голуби, запечатленные в момент взлета, и кошки, крадущиеся по своим, кошачьим и некому не известным делам. И крыши домов с важными трубами, и Продавщица семечек, стоящая на пересечении улиц по которым так любил бродить художник. И люди, с зонтами и без, веселые и задумчивые, спешащие и мирно шагающие по аллеям. Да разве смогу я перечислить все то, что за день успевал зарисовать, этот человек в берете, и длинном шарфе. Которого можно было увидеть в любую погоду, сидящего на земле, укрытой лоскутным покрывалом из листьев. Или на скамейке и конечно рисующего. Иногда, он дарил свои наброски тем, кто проявлял заинтересованность к его работам. Иногда, словно осерчав выкидывал их в урну и уходил в другой конец парка. Но то, что рисовал он целыми днями, было само по себе примечательно. Казалось бы, что, имея столько работ, надо устраивать выставки, и он именно так и делал, но выставлял он эти полотна на маленьком балконе, а то и вовсе на крыше, которая давала ему приют. И естественно его зрителями были голуби и кошки, которые бродили сами по себе. Иногда осенний ветер переворачивал листы бумаги, и тогда Художник шептал спасибо и махал рукой ему в след. Вот таким был этот художник.
Но каждое утро он снова выходил из дома, чтобы зарисовать еще один момент, золотой осени. На самом деле, художнику было очень грустно, и среди эпизодов жизни, он словно в мозаике искал тот единственный. Который объяснил бы его тоску, по этому дождю и ветру, по листьям и лужам, по всему тому, что так не любят многие прохожие. Иногда ему казалось, что вот, вот, и он поймает за призрачный хвост свою грусть, и узнает у неё причину появления. Но дни шли, Осень неотложно ползла к своему окончанию. И уже чувствовался легкий морозец по утрам, а лужи были подернуты тонким льдом первых холодов. И все так же невнятно было на душе. И тогда, он начал писать. Не просто делать зарисовки штрихом, угольком или огрызком карандаша. А именно писать. Он потратил все свои деньги на краски и кисти. И конечно на холст, и начал творить. Теперь он почти не выходил на улицу, разве что лишь за тем чтобы купить немного еды, и вновь погружался в многоцветье красок. Хотя многоцветье, это слишком сказано. В его работе конечно же преобладали желтые, рыжие, золотые и красные тона. И еще. Коричневый и серый, именно такими стали стены невиданного замка, который вдруг стал проступать под легким прикосновеньем кисти, замок стоял на окраине леса, и вся пестрая грусть деревьев, будто отражалось от его стен и уносилась в небеса, к серым тучам и легким лучам позднего солнца. А за окнами все больше и больше захватывала власть белоснежная зима.
И вот, в тот день когда маленький балкончик совсем замело снегом, картина была окончена. И на полотне наконец то появилось... окно, да, да. Именно окно и вот за ним уже можно было рассмотреть все то, что описывалось раньше, лес, замок, небо. Поскольку холст был небольшим, то и окошко вышло так себе, скромным, но это не смутило Художника, он совсем занавесил шторы и повесив нарисованное окно на стену, просидел возле него весь день, внимательно разглядывая каждый листик на дереве, каждый кирпичик в стене замка, и вот, когда последние лучи солнца, попытались прорваться через опущенные шторы и слегка коснулись картины, на ней будто что-то изменилось. Словно легкая рябь прошла по творению Художника. И вот. Еще невидимый ветер пробежал по верхушкам нарисованных деревьев, срывая с них листву и унося на своих крыльях. А в небо среди хмурых туч взлетел дракон, а за ним еще одни и еще. И вот уже целая стая драконов кружится среди высоких шпилей на башнях замка. Художнику стало казаться что он уснул и видит чудесный сон. Но вот порыв ветра распахнул створки нарисованного окна, и ворвался в комнату принеся с собой аромат осени и горсть золотых листьев. И Художник, подобрав их, долго не мог в это поверить. Он прижимал листья к груди, перебирал их, бережно складывал на коленях. А ветер все дул и дул в открытое окно, в окно которое вело в другой мир, в мир волшебства и фантазий. И Художник вдруг понял, куда лежит его дорога, и грусть отступила перед натиском волшебной осени. А художник, открыв по шире окно, махнул на прощанье своей комнате и всем незаконченным работам в ней и нырнул в нарисованное окно, в тот мир, в который стремилась его душа, в замок в такт, с которым билось его сердце. В Замок Осенних Ветров.