Бал, как всегда по традиции, распахнул свои объятия в полдень. Слава о нем давно разлетелась по самым отдаленным уголкам империи. Начиналось приготовление, как и положено в таких случаях, за неделю, а то и раньше. Все слуги имения и гостиного двора выполняли возложенные на них задания и поручения. Совсем скоро, под строгим надзором барона, неприступный грозный замок, превращался в поистине великолепный рай, как для его обитателей, так и тех, кто в этот день будет приглашен. Все расцветало и благоухало тончайшими ароматами, никто не мог упрекнуть Крониуса в скупости – он не жалел денег ни на что. Золото… Лишь золоту и серебру отдавал предпочтение старый барон, однако и во всем остальном виделась исключительная роскошь.
Наступала центральная часть торжества. В имении присутствовали только избранные люди. Великолепное разнообразие фасонов поражало глаз даже самых изысканных модниц, каждая из которых хотела выделиться из толпы и привлечь к себе внимание сыновей барона. Вокруг сновали слуги, разнося подносы с разнообразными и подчас удивительными блюдами. Некоторые гости мило беседовали друг с другом, другие, окунувшись в чудесную музыку и вовлеченные в водоворот танца, выплескивали свои эмоции через знакомые и давно полюбившиеся па; третьи, просто восхищались красотой имения и богатством Крониуса. Но все без исключения были довольны и старались не упустить свой шанс, в очередной раз, приглашая на танец понравившегося кавалера.
Здесь же, рассматривая приглашенных и легким движением головы приветствуя их, как и полагается сыну барона, находился Тим. Он, один из немногих, кто ненавидел балы и всевозможными способами отговаривал отца от их дальнейшего проведения, но тот лишь хитро улыбался и отрицательно качал головой. Рядом с юношей стоял, пожалуй, единственный друг в имении – Эдуард. Он на протяжении пятнадцати лет исправно следовал за Тимом. Старше его всего на два года, Эдуард не раз приходил к нему на помощь в особо трудных моментах жизни молодого барона. С детства он помогал Тиму в решении сложных проблем, предлагая помимо вариантов друга, свои собственные выходы из тупиковых ситуаций. Теперь же Эдуард умел все, что делал Тим: ездить верхом, стрелять из лука, легко владеть мечем, двумя.…Из простого деревенского парня он превратился в строгого (к самому себе) светловолосого, кареглазого юношу с обворожительной улыбкой и обходительными манерами. Он, как губка, впитывал в себя все, чему его обучали и быстро привык к ненависти барона, за то, что его сын связался с каким-то безродным оборванцем.
Крониус, чувствуя себя при подобных пиршествах бароном, королем, императором… восседал на золотом троне с гербом меченосца на белом льве на красном фоне. Он рассматривал людей, не удосуживаясь даже кивать им в ответ. Сегодня он был в приподнятом настроении и, посмеиваясь, беседовал с советником, по всей вероятности о каких-то «важных» делах, затем резко встал, хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине, и когда музыка остановилась, а танцующие пары прекратили свои движения и подошли ближе, расправил складки красного плаща и торжественно объявил:
– Сегодня радостное событие в истории нашей семьи. Мой младший сын Тим, наконец решился и в скором времени женится на своей избраннице.
В толпе послышалось странное перешептывание, и даже возгласы одобрения.
Тим просто остолбенел, у него ясно читалось такое удивление и гнев в глазах, что Эдуарду стало страшно за предстоящие события. В прошлый раз его отец, будучи в подобном состоянии, избил (и приказал избить) более десятка слуг сына, но сейчас все представлялось совершенно в ином свете. Тим, сжав кулаки, стал медленно пробираться через толпу, поближе к трону, а отец продолжал:
– Мы сыграем свадьбу в начале будущего месяца, в этом имении. Я рад за тебя, сын.
Тот остановился, толпа расступилась перед ним, и он оказался напротив отца, в десяти шагах от него.
– Кто давал право распоряжаться моей судьбой?
– Полдень давно прошел, сын. Ты не дал отрицательного ответа и дело можно считать улаженным. Я твой отец и я знаю, что тебе лучше…
– Да, ты мой отец, но срок могу назначать только я и я говорю тебе, говорю всем здесь присутствующим: свадьбы не будет ни в начале месяца, ни в конце, ни когда бы то ни было еще. Я не давал на нее согласие, и я отказываюсь от всех слов, произнесенных моим отцом. Мое молчание – знак отказа. Ты неправильно истолковал мои мысли, отец.