Жеан провел ночь, съежившись в своем убежище между валунов с мечом на коленях. Хорошо еще, что вокруг было много мелких камней, которые с шумом покатились бы, вздумай враг вновь приблизиться. Там он просидел до рассвета, мучительно страдая от жажды, то задремывая, то внезапно просыпаясь.
Уже занималась заря, когда в поле зрения оцепеневшего проводника возник человеческий силуэт. Покатился камешек, Жеан немедленно вышел из оцепенения.
Это был Робер. Он приближался с мечом в руке, его котомка была закинута за спину.
— Ну как, рыцарь? — насмешливо спросил он. — У вас очень жалкий вид. Что случилось? Вы встретили зверя?
— Два раза, — проворчал Жеан. — А вы?
— Я вскользь заметил его в кустарнике, — признался молодой человек. — Но он будто испарился в воздухе, когда я попытался подкрасться к нему. Однако я не отчаиваюсь. Он уже не уйдет с холма. Я отрезал ему все пути к отступлению, разбросав у подножия освященные облатки. Теперь он пленник на этом пригорке и будет кружить по нему, ожесточаясь с каждым часом. Если вы ранены, вам лучше уйти, поскольку справиться с ним вам будет трудновато.
Робер стал на колени. На его левом боку висел влажный бурдючок с водой. Жеан вздрагивал всякий раз, когда из кожаного мешочка до него доносился плеск.
— Похоже, вам хочется пить? — небрежно заметил юноша. — Не хотите ли глотнуть?
«Вот оно что, — подумал проводник. — Вот что они придумали: дождаться, когда я буду страдать от жажды, и отравить меня».
Неплохо задумано: ведь нужна самая малость, чтобы заставить его принять предложение. Он вынужден был призвать все силы своей души не поддаться искушению.
— Нет, спасибо, я в порядке. Побереги свою воду для охоты: когда будешь преследовать монстра, у тебя пересохнет глотка.
Жеан постарался вложить в свои слова побольше иронии, но Робер, казалось, не обратил внимания на их дерзость.
— Как хотите, — сказал он, вставая. — Но на вашем месте я, не долго думая, убрался бы отсюда. Через час я убью зверя, и вы проиграете. Если к этому времени вы все еще будете здесь, я вынужден буду привезти вас в Кандарек, где решится ваша судьба.
— Иди, — проворчал Жеан, — желаю хорошо поохотиться. Только не вывихни плечо, когда взмахнешь мечом.
Явно раздраженный, Робер удалился. А Ода, наверное, присутствовала при их беседе, спрятавшись в кустах. Что теперь решат юнцы?
«Они надеялись, что тебя можно легко убить, — подумал Жеан. — В их возрасте они всех считают старыми и бессильными. Теперь-то они не решатся напасть в открытую. Они столкнули тебя в овраг, ударили кинжалом… Робер только что пытался тебя отравить. Что им остается? Поджечь лес? Зажарить тебя на этом холме?»
Жеан поморщился. Вытянув руку, он ощупал зелень вокруг себя. Нет, листья и ветки были мокрые, огонь вряд ли разгорится. Он сел на камень, собираясь терпеливо сносить свои мучения. Нужно ли опасаться стрелы, выпущенной из кустов? В вещах Ррбера он не приметил лука, но эти голубки вполне могли создать запасы оружия на холме в предвидении решающей битвы.
Часом позже на вершине холма послышался треск ломаемых веток, через минуту за ним последовал разрывающий тишину торжествующий звук охотничьего рога. Звук становился все громче, словно возвещал победу. Жеан сжал эфес меча, он был готов на все. Наконец появился Робер, запачканный кровью. Он волок за собой что-то дряблое, мягкое, грязное, похожее на свежеснятую шкуру медведя.
— Я победил! — завопил юноша. — И даже не нанес ни единого удара. Я только успел поднять меч, благословленный моим отцом… и злой дух улетел, оставив на земле обличье монстра.
— Какая прелестная басенка! — ухмыльнулся Жеан. — Ну просто небылица для детишек!
— Взгляните же, — сказал задетый за живое Робер. — Это все, что осталось от монстра. Я обнаружил его в зарослях на вершине холма. Я двинулся к нему, подняв меч за лезвие, как распятие, и запел псалмы. Зверь обмяк у меня на глазах. Вот оно, всемогущество Христа!
Жеан наклонился над шкурой. Это было то самое одеяние, виденное им накануне, только смоченное свежей кровью.
— За дурачка меня принимаешь? — бросил он. — С первого взгляда понятно, что это грубый маскарадный костюм, тряпье с четверга на третьей неделе поста. Его освятили, обрызгав кровью обезглавленного зайца, чтобы придать ему вид посвежее. Если ты рассчитываешь предстать перед Дориусом с этой штучной реликвией, у тебя будут неприятности.
— Вам хочется принизить мою победу! — хрипло вскричал молодой человек, его лицо перекосилось от ярости. — Я предупреждал вас, что одного владения оружием здесь недостаточно, и только с чистым сердцем можно победить там, где потерпит неудачу вооруженная рука нечестивца.
— Хватит проповедей! — буркнул Жеан. — Не на того напал. Скажи своей барышне, чтобы вышла из укрытия, я вас разгадал.
— О чем вы говорите? — удивился молодой человек.
— Тебе знакома эта вещица? — бросил проводник, показывая ему шелковую красную ленту, найденную накануне.
— Да… — нерешительно выдавил Робер. — Значит, я потерял ее? Это одна из ленточек Оды. Она подарила ее мне очень давно, когда мы были еще детьми. Я всегда носил ее при себе. Она — мой талисман.
— Брешешь! — выругался Жеан. — Выдумываешь. Я знаю, что она здесь. Она потеряла ее, когда торопилась влезть в эту шкуру. Мне известны все ваши проделки.
И он попытался подробно изложить выводы, к которым пришел.
— Вы с ума сошли! — раздраженно проговорил Робер, выслушав Жеана. — Ваш разум помутился от жара. Вы не хотите смириться с поражением и отыгрываетесь на сказках, от которых можно уснуть на ходу. Я не собираюсь терять время и оправдываться. Я возвращаюсь в Кандарек. Предлагаю вам сесть на мою лошадь. В городе вы сможете взывать к милосердию Дориуса. Если же вы останетесь здесь, волки быстро учуют запах болезни и окружат вас. Решать вам. Я не злой человек и постараюсь ходатайствовать за вас перед аббатом. Собирайтесь, мне не терпится вернуться в город.
Жеан яростно плюнул, но слюны не хватило, и он закашлялся. Ему казалось, что самоуверенность юнца граничит с помешательством.
— Ты находишься под влиянием Оды, — сказал он, смягчившись, — но не слушай ее. Это дитя не в своем уме. Я знаю Дориуса: ваша проделка не пройдет. Тем более с этими лохмотьями… Вам следовало бы делать все поаккуратнее. Убить медведя и разукрасить его, нарисовать на шерсти сатанинские знаки, приделать ему козлиные рога, да мало ли что…
Робер недоуменно посмотрел на окровавленную шкуру.
— Не понимаю, что вас беспокоит, рыцарь, — высокомерно произнес он. — Почему бы демону не одеться в маскарадный костюм балаганного зазывалы и оживить его? Всем известно, что дьяволу нужно какое-нибудь одеяние, чтобы воплотиться, поэтому он иногда напяливает на себя одежду повешенного. А тут он смеха ради выбрал маскарадный костюм, вот и все.
— Ладно уж, — вздохнул Жеан. — Если ты думаешь, что аббат настолько глуп и примет на веру твои слова, то ошибаешься. Короче, мы оба идем к своей погибели.
— Я не заставляю вас ехать со мной, — возразил Робер.
— Я возвращаюсь не из-за тебя, — процедил сквозь зубы Жеан, — а ради одной молодой дамы, которую Дориус держит в заложницах. Она расплатится за меня, если я исчезну.
Потеряв интерес к проводнику, Робер пошел за своей лошадью. Он подвесил шкуру к седлу, чтобы она окончательно не превратилась в лохмотья на каменистой дороге, и приладил свой багаж. Где же все-таки Ода? Вероятно, уже направляется в замок. Подземные пути часто уходили далеко за городские стены; никто, кроме сеньора и приближенных, не знал, где они кончаются. По таким подземным дорогам очень удобно проходить незамеченным под всеми стенами. Достаточно спуститься в них на муле или лошади, чтобы мчаться без помех.
— Не хотите ли сесть сзади? — предложил Робер с раздражающим великодушием.