С этими стариками, где-то от полутысячи лет, почти невозможно было справиться. Даже самые сильные заклинания, уничтожившие тело без следа, могли только отложить возрождение твари на несколько лет или десятилетий. В редких случаях ценой больших жертв их удавалось сковать, запечатать. Увы, заморить голодом их уже не удавалось. Отсутствие пищи причиняло им мучения, лишало рассудка, но не силы. В своем трактате «О Пастырях» МакФарлейн писал, что материальная плоть соотносится с истинной сущностью Апостола так же, как отражение в воде – с настоящим предметом. Обычно с ними просто старались не связываться и по возможности поддерживать мир. При такой силе становится простительна даже постоянная потребность в человеческой плоти и крови. По счастью, обладая прочными связями внутри выводка, между собой Апостолы были разобщены еще больше, чем маги. Объединись они – и на магах можно было бы ставить крест.
Самым худшим было то, что Апостолы имели многовековой жизненный опыт, полный борьбы за существование, и поистине дьявольский интеллект. Ловушки и хитрости, на которые бы гарантированно повелся человек, кровосос видел насквозь. Если Вишневская действительно Апостол и путешествует в сопровождении трех слуг из собственного выводка – их Георгий видел при посадке, – то ей никак не меньше трех веков.
«Мне все еще нужно доказательство, которое убедит меня самого. Если бы Мария смогла открыть эту бутылку, то я бы его получил. Но она не купится на трюк с припаянной пробкой. Это слишком просто».
Вот именно! Слишком просто и очевидно. Почему он зациклился именно на Вишневской? Потому что женским вниманием в последние годы избалован не был, а она посмела не только первой с ним заговорить, но и собой заинтересовать и запасть в память. Для очистки мыслей Георгий выудил из тисофии пару заклятий, обнаруживающих яд, сбросил их на салат, ожидаемо ничего не нашел и взялся наконец за вилку.
В другом конце вагона скользнула в сторону дверь.
«Так…».
Вошедшего он узнал. Это был тот же слуга Вишневской, что и носил за ней чемоданы. Выглядит никак старше двадцати лет, скорее всего даже меньше, семнадцать-восемнадцать. Черноволос, кудряв, черты лица немного неправильные, но кожа довольно светлая… румын или молдаванин, скорее всего. Оружия не видно, но это не значит, что его нет. Сложение не астеническое, но и силачом не выглядит. Стоп! Багаж тот был объемным, да и весил наверняка немало…
– Эй! – Георгий махнул рукой. – Подойди сюда.
На мгновение – всего лишь на мгновение – слуга откатил его ледяным взглядом, но тут же взял себя в руки и приблизился.
«Идет, будто стелется. Идеальная координация движений. Походка как у опытного танцора… или фехтовальщика, по себе знаю».
– Это ты же на вокзале вчера с госпожой Вишневской был?
– Да, я служу у их сиятельства.
– А чего она сама не пришла?
– Их сиятельство велели принести ужин.
– А, вот как. Она в каком вагоне едет?
– Я не могу сказать. Их сиятельство не любят, когда им надоедают.
«Строит предложения слишком правильно, избегает жаргонизмов. Он хорошо знает русский язык, но он для него не родной».
– Зато она надоедать любит. Говори давай, я же все равно узнаю.
– Их сиятельство находятся в тридцать восьмом вагоне, в самом конце, – ответил слуга немного, помедлив.
– А, ну отлично, заглянем в гости, то есть. Дорога долгая, хоть время скоротаем, – Георгий снова переключил внимание на салат.
«Крайне сдержан. Для лакея необычно. С теми, кто рангом ниже их хозяев, они обычно ведут себя хамски, – маг посмотрел в спину слуги, набиравшего на поднос снедь. – Подсунуть ему бутылку сейчас? Нет, проигнорирует. А если апостольский птенец – еще и поймет, что его проверяли».
Он прислушался к оставшемуся запаху, но все тонкие ноты были перебиты мощным ароматом одеколона.
Тревожный звоночек в голове Георгия тренькнул разок, но не уверенно. Апостолы обычно старательно перебивают запах своих тел, из-за которого их легко отличают животные. Но, с другой стороны, кто нынче не пользуется одеколоном? Хотя, если подумать, у Вишневской тоже духи только что в knockout не отправляли.
Вяло шевеля вилкой, маг доел салат, вдруг потерявший всякий вкус. В этот момент он с тоской вспомнил осаду Порт-Артура. Пусть была дерьмовая еда, орды клопов, шинель вместо постели, негде помыться и постоянная канонада. Зато все было просто и понятно – вот эти хотят тебя убить, а вот эти нет. Можно было всегда увидеть, откуда и когда придет смерть в облике пули или осколка, и в руках было оружие, которое встает между тобой и смертью. А как воевать здесь, где враг буквально везде, а оружие едва ли не опаснее самого врага?