— Это всё замечательно, конечно… Но я никуда не пойду, пока ты меня не поцелуешь.
Он тоже останавливается и медленно оборачивается ко мне, распрямляя плечи. Вот он — подлинный камень. Каменный внутри и снаружи — герцог Морриган, мой муж. Намного жёстче и неподатливее, чем живой камень Замка пепельной розы.
— Быстрее, Элис. Здесь опасно находиться.
Пол под ногами уже перестал дрожать. Но теперь я знаю, что за песочный шорох слышала — это осыпался чёрными струйками потолок в нескольких местах. В дырах виднеются отблески лунного сияния из незашторенных окон верхнего этажа — и этого света мне достаточно, чтобы понять, что в трапезный зал поместья Тедервин теперь можно проложить пару новых лестниц. Прямиком через прорехи в потолке.
Мамочки… неужели это всё мы натворили?!
Но сегодня ночью у меня явно отключился инстинкт самосохранения.
Решительно качаю головой, упрямо сжимаю губы.
— Элис, не глупи! Идём.
В голосе его всё-таки прорывается раздражение. И ещё непривычная лохматость там, где я зарывалась пальцами в его волосы, выбивается из образа чопорного лорда. А потом на мгновение я замечаю лихорадочно сверкающий взгляд из-под чёрных ресниц. Тот самый, обжигающий, страстный… он не смог его спрятать. И я понимаю, что не всё ещё ушло. А может, и не уходило на самом деле. Это укрепляет мою решимость.
Складываю руки на груди, отчего моё декольте становится ещё более вызывающим. Вздёргиваю подбородок.
— Чем больше мы стоим, дорогой супруг, тем более вероятность, что потолок упадёт прямиком нам на головы. Так что советую поторопиться.
Дорн неспешно возвращается на расстояние полшага, от чего у меня мурашки выползают по всему телу сразу и бросает в жар. С высоты своего роста муж припечатывает меня рассерженно-властным взглядом.
— Если я сказал «нет», это значит «нет».
Пульсация розового сияния позади нас становится ярче, будто бьётся могучее сердце внутри ростка Замка пепельной розы.
А потом…
Две длинные изогнутые плети приходят в движение, вытягиваются, бросаются к нам по воздуху со свистом.
И обвиваются вокруг плотным клубком шипастых ветвей. Он сплетается всё туже и туже, и чтобы не нанизаться на кинжально-острые шипы мы с Дорном вынуждены почти прижаться друг к другу.
Так-так! Кому-то, как ребёнку, не нравится, когда ссорятся родители.
— Но, мне кажется… теперь у тебя нет выбора! — немного смущённо говорю я. И осторожно кладу ладони Дорну на грудь, которая ходит ходуном от распирающего Его сиятельство гнева.
Глава 7
Кажется, Замок пепельной розы был полностью солидарен со мной в том, что выбора больше нет.
Всё плотнее свивались объятия колючих ветвей. Всё более тяжёлым, наполненным и особым становилось молчание между нами. И как будто гнев моего мужа постепенно трансформировался во что-то иное, чему я не могла подобрать точного определения. Я просто-напросто чувствовала кожей, что всё не просто так, что эмоции гнева и раздражения — это на поверхности, а под ними, как под плотной корой вулкана, бурлит что-то ещё, намного более сильное и разрушительное. Сгорю ли я, как крохотное деревце на склоне, если эта лава вырвется на свободу?
Я не знала. Он никогда не пускал меня к себе, в свою душу и мысли. Я совершенно не представляла, о чём он думает и что чувствует.
Поэтому мне было так страшно. И поэтому у меня было такое ощущение, будто я и впрямь решила взобраться на склон вулкана, который вот-вот взорвётся, — когда сделала ещё один крошечный шаг, уничтожив последнее расстояние между нами.
Обвила руками шею и даже чуть привстала на цыпочки.
— Я не при чём. Просто шипы уже продырявили платье и колют мне спину, — виновато проговорила я.
Дорн жёг меня взглядом, чуть откинув назад голову. Словно хотел оказаться подальше от моих губ. Словно старался избежать ловушки, которую ему расставили мы с Замком.
И не делал ни малейшей попытки меня обнять — или хотя бы просто положить руки на талию. Остатки моей гордости трезвонили во все колокола, что я веду себя возмутительно, навязываясь мужчине таким вот беспардонным образом — буквально вешаясь на шею. Как самая настоящая падшая женщина! Но кажется, я уже горю в этом вулкане. И давны-ым-давно… без малейшей надежды выбраться самостоятельно на твёрдую землю.
Дорн не двигался и ничего не отвечал.
Ветви каменного дерева начинали недовольно ворчать, с тихим скрипом разрастаясь всё шире.
Несколько тонких, как иглы шипов впилось Морригану в плечи, продырявив сюртук. Мой муж поморщился от боли, но даже не пошевелился. Меня вдруг проняло холодом. Дело принимает нешуточный оборот! Быть может, я недооценила враждебность Замка пепельной розы к захватчикам. Быть может, не приняла во внимание злость и ненависть, накопленные веками, которые хранило в себе семечко.