У меня и Квентина оказалась не слишком большая разница в возрасте — ему, как выяснилось, всего двадцать шесть, — и по складу характера он живо напомнил мне брата. Наверное, поэтому было так легко, ведь я не из тех, кто сближается быстро с чужими людьми.
И всё-таки оставалось кое-что, не дававшее покоя. Отравляющее даже эти редкие минуты умиротворения, которыми я хотела насладиться прежде, чем уеду.
Фамильное сходство.
Оно слишком сильно бросалось в глаза — в очертаниях скул, цвете волос, развороте плеч. Хотя Квентин был ниже ростом, его фигура — более коренастой и плотной, а выражение лица не хранило отпечатка надменности и замкнутости. И всё же… всё же.
Временами моё сердце предательски вздрагивало и сжималось, когда вместо карего — мне вспоминался серый взгляд.
В такие моменты иногда я останавливалась прямо посреди парковой дорожки, и мой спутник терпеливо ждал, пока я выйду из «задумчивости» и мы сможем продолжить путь.
И ещё одна мысль отравленным шипом засела в ране.
Уже достаточно времени прошло.
Он так за мной и не поехал.
Уже нашёл бы. Если бы хотел.
Что ж… теперь совершенно очевидно, что не хочет.
— Элис, вы в третий раз не услышали мой вопрос, — заметил Квентин с мягким упрёком. — Сегодня вы задумчивы даже больше обыкновенного. И бледны. Снова нездоровится?
Я виновато улыбнулась.
— Простите! Вы правы, задумалась. Из меня ужасная собеседница.
— Вы отличная собеседница! Когда не молчите. А молчите слишком часто, увы. Я могу чем-то помочь?
Внимательный взгляд карих глаз. Тёмное пальто, снежинки на плечах. Я прячу руки в меховую муфту и принимаюсь разглядывать иней на ветвях деревьев, хрупким кружевом украсивший парк. Тяну время, не знаю, что сказать.
— Вряд ли. Это моё прошлое, от которого я не могу убежать, как бы ни старалась. Вопросы в моей голове — их слишком много, и я так и не нашла ни одного ответа. Мучительно понимать, что теперь и не найду.
— Отчего вы так категоричны? Задавайте свои вопросы — может, не так всё страшно, как вам кажется.
Я всё-таки оборачиваюсь на своего спутника и удивлённо хлопаю глазами, как дурочка.
Вопросы?
Он сказал, задавать вопросы? Что, вот так бывает всё просто — можно взять, и задать человеку любой вопрос, без страха и сомнений? Я так не привыкла. Я так не умею.
Но тут же от открывшихся перспектив у меня перехватило дух.
Морриган!
Квентин ведь тоже Морриган.
— Вы знаете что-нибудь о проклятиях, которые эллери когда-то могли наслать на ваш род? — выпалила я первым делом, затаив дыхание.
Он нахмурился и задумался надолго.
— Занятно, что вы спрашиваете о таком. И ваш интерес явно неспроста. Признаюсь честно, это многое бы объясняло в странностях нашей семейки!
— Что вы имеете в виду?
Кажется, я начинала входить во вкус. Как это, оказывается, здорово — задавать вопросы!
— Ну, скажем, я всегда удивлялся — почему наследники нашего рода ведут такой нелюдимый и замкнутый образ жизни. Ходят слухи, есть некие секреты, которые передаются из поколения в поколение исключительно старшим сыновьям, вместе с титулом и родовым поместьем. Само собой, таким «бедным родственничкам», как я, знать их не положено. Увы.
Так… первая попытка мимо. Ну ничего, не унываем! За долгое время у меня накопилось столько вопросов, что можем простоять тут на заснеженной тропе хоть до утра. Бедняга Квентин! Ещё не знает, с кем связался на свою голову.
— Помилуйте, Элис — у вас даже щёчки порозовели! Знал бы, давно начал лечить вас байками о скелетах в фамильном шкафу.
— Погодите смеяться — теперь ещё один, не менее важный вопрос! Почему на гербе рода Морриган такой странный девиз — «Обращая врагов в пепел»? Это, по крайней мере, вы можете мне сказать?
Он как-то странно посмотрел, а потом кивнул.
— Разумеется, могу. Значение фамильных символов нам втолковывают с раннего детства.
Глава 17
Затаив дыхание, я ждала — и Квентин продолжил. Так просто и буднично, словно отвечал на мой вопрос о том, что ел на завтрак.
— Как нетрудно догадаться, «Обращая врагов в пепел» — это о том, что любого противника род Морриган сотрёт в порошок. Разумеется, древние семьи, особенно те, расцвет которых приходится на эпоху Завоевания, для девиза выбирали звучные, воинственные и грозные лозунги. Чтобы враги трепетали, и любая мысль о том, что сосед имеет чуть больше богатства и славы, чем положено, и хорошо бы ему помочь от этого бремени избавиться, давилась ещё в зародыше. Но в отличие от некоторых иных, девиз нашей семьи имел под собой вполне реальные исторические основания.