Он прижал меня к груди, отступил вместе со мной и вытянул за пределы беседки ровно за мгновение до того, как начал осыпаться потолок.
А когда пыль улеглась, прошептал мне на ухо:
— Зря ты написала мне то прощальное письмо. Я держался, сколько мог. Как видишь, не очень получилось.
Я всхлипнула, пряча мокрое лицо в его рубашке, под распахнутым воротом которой тяжело, гулко и быстро билось сердце.
— Зачем ты снова это делаешь? Я же не каменная, как твой дурацкий замок. Я так больше не могу. Сколько на этот раз всё продлится? Пока в очередной раз ты не решишь, что должен сам хранить свои секреты? И кому-то другому в твоей жизни просто места нет?
Его пальцы в моих волосах. Вжимает мою голову в себя, а другой удерживает за талию так, что у меня нет ни малейшего шанса двинуться или убежать. Даже если бы я хотела. Но я не хочу.
— Больше никаких секретов, Элис. Больше никаких тайн, обещаю! Задавай любые вопросы, я отвечу на все. Я как мог старался оградить тебя и нести эту ношу в одиночку. Ты сама напросилась, так что теперь пеняй на себя. Кончились игры в догонялки. Больше никогда и никуда тебя не отпущу.
Я даже плакать забыла. Только крепче сжала грубую ткань пальто под пальцами и сильней зажмурилась, прежде чем задать самый первый и самый главный вопрос из того миллиона, что его ожидают:
— Почему ты так говоришь?
— Потому что я люблю тебя. Люблю, Элис Морриган! И сгораю заживо от этой проклятой любви вот уже два года. С самого первого дня, как тебя увидел.
Глава 19
Тишина над почти разрушенным парком Шеппард Мэнор была такой, что я расслышала стук сердца под моими ладонями.
— Элис, ты слишком долго молчишь. Это молчание начинает меня пугать. О чём ты думаешь?
Я прижалась к нему ещё ближе.
— Думаю о том, что, наверное, возненавидела бы тебя за всё, что ты заставил меня пережить… если б так сильно не любила.
Он тепло и щекотно выдохнул мне в волосы.
— Можешь съездить мне по физиономии пару раз, если от этого полегчает. Ты ведь так предпочитаешь разбираться с напортачившими кавалерами?
Его ладонь нашла мою и осторожно погладила костяшки пальцев.
Я вскинула лицо и натолкнулась на его взгляд. В нём была улыбка. Очень грустная улыбка.
— Ты до сих пор помнишь?..
— Я помню каждый миг. Я помню каждую мелочь. Нашу первую встречу здесь, в этом самом парке. Твой брат ещё что-то говорил мне, но я уже не слышал. Помню мурашки на твоих плечах той холодной лунной ночью, и как ты отчаянно мёрзла, но не собиралась просить помощи. И как мне вдруг захотелось тебя согреть. Необъяснимо сильная потребность, и наверное, именно в тот момент я впервые заподозрил, что со мной что-то не так. Ведь к тому времени был твёрдо уверен, что самоконтроль стал моей второй натурой, надёжной бронёй, и никто и ничто не способно вывести меня из равновесия.
— Ты дал мне свой плащ, — я потупилась, улыбаясь воспоминаниям, которые до сих пор хранила в сердце как самые драгоценные.
— Он потом долго пах тобой.
Его доверительный шёпот снова вернул меня в тот вечер. Когда луна была словно присыпана пеплом, и наш дом, сейчас такой пустой и мёртвый, был наполнен смехом, музыкой и огнями, а в моей душе расцветало самое первое, самое робкое и сильное чувство. Чувство, которое как оказалось, было взаимным. Но я всё никак не могла этого осмыслить и принять. В голове не укладывалось.
— Я думала, тебе нет до меня дела. Ты был такой… холодный, далёкий, отстранённый.
Взгляд Дорна вспыхнул.
— Ещё бы мне не быть «далёким», если каждый раз, когда я пытался подойти к тебе ближе, магия выходила из-под контроля! Я полжизни пытаюсь держать в узде этого бешеного зверя. И думал, что мне почти удалось. Но потом появилась ты. И рядом с тобой он как будто сорвался с поводка. Знаешь… мне трудно признать, но я испугался. За тебя. Потому что тебя могло ранить теми бокалами, что взорвались при моём приближении, тебя могло насмерть посечь осколками от рухнувшего окна… и ещё сотни разных, но не менее паршивых вариантов, которые я даже не мог предсказать. Нет, это было слишком опасно! Я должен был сделать шаг в сторону. Отступить и не позволить нашим жизненным дорогам переплестись, пока это ещё было возможно. Дать тебе прожить свою жизнь — правильную, достойную, безопасную… без всего того дерьма, которым наполнена моя.
Я вдохнула пару раз поглубже, чтобы успокоиться.
— А ты не подумал, что хорошо бы сначала спросить моего мнения по этому поводу?
Его серый взгляд прищурился. На развалинах несчастной беседки уже почти нечем было дышать от жара.
— Я прекрасно знал, что бы ты сказала по этому поводу. Ещё до того, как услышал те строки из твоего дневника, которые резали меня по живому.