Так что, если я не узнаю, в конце концов, что он на самом деле обо мне думает — просто-напросто взорвусь.
И снова гипнотизирую взглядом стрелки.
Без двадцати восемь.
Нервы на пределе.
Больше всего волнуюсь даже не за то, что Морриган откажется отвечать на вопрос. А за то, что Олав по своей деликатности не станет мне этот ответ передавать слово в слово. Смягчит, чтобы я не так расстраивалась. А мне ведь так хотелось узнать правду…
Беззвучный хлопок.
Прямо у моих ног на ковёр приземляется на все четыре лапы кошка. Смотрит на меня вопросительно.
— Не смотри так! Мне сейчас не до твоих загадок, прости. Я слишком нервничаю.
Кошка не уходит. А продолжает протирать во мне дырку бликующим взглядом.
— Ну хорошо, хорошо! Хоть ты выслушаешь молча и не станешь меня пилить за глупые чувства.
Без пятнадцати восемь. Принимаюсь нервно ходить туда-сюда, всё ещё прихрамывая. Жалуюсь кошке на свою невесёлую судьбу. Она внимательно слушает.
Без десяти восемь звенит первый гонг. Я вздрагиваю, поднимаю глаза на часы…
И в этот момент моей босой ноги касается мягкая кошачья лапа. И снова — беззвучный хлопок…
…А когда я открываю глаза, обнаруживаю себя в незнакомой комнате. Но тут же узнаю запах. Такой был у его плаща. Растерянно оглядываюсь, и замечаю новые детали. Белая рубашка, небрежно брошенная на спинку кресла. Пара массивных прямоугольных запонок на письменном столе у окна. Я уже видела такие. Во время танца.
О нет! Кошка, которая, естественно, уже испарилась с места преступления, забросила меня прямиком в комнату герцога! Истолковала по-своему моё нытьё и судя по всему, решила своеобразно помочь горю. Надо немедленно отсюда делать ноги — пока меня не застукали и не подумали невесть что! Пока…
В коридоре раздаются шаги. Двое. Я слышу звуки знакомых голосов. Совсем близко.
Я пропала! Ещё одной унизительной сцены, полной молчания и укоризненных взглядов, я просто-напросто не переживу.
Решение приходит мгновенно. Безумное, сумасшедшее совершенно — но у меня есть один-единственный шанс сделать так, чтобы никто не узнал, что я вообще была в этой комнате.
Дёргаю дверцу платяного шкафа. Ныряю внутрь и как можно бесшумнее захлопываю её за собой.
Последние мгновенья тишины режут меня без ножа.
Трачу их на то, чтобы попытаться успокоить дыхание и не выдать себя. Это единственное, о чём успеваю подумать прежде, чем двое мужчин входят в комнату.
И вот уже голоса раздаются совсем рядом, больше не приглушённые стеной.
— …я всё же надеюсь, что твой отец прислушается к моим аргументам и повлияет на короля. Это последнее, что я могу сделать, чтобы удержать безумцев от безумных поступков.
— Ты бы сам поговорил с Его величеством. Ведь вы родственники… пусть и дальние!
— Хьюго слушает только людей, которым доверяет. Я не имел чести близко общаться с ним. В последние десять лет, как ты знаешь, мне было не до того. А твой отец… о цепкости Бульдога Шеппарда и его способности решать самые невозможные дела ходят легенды. Я уеду с чувством выполненного долга. Я сделал всё, что смог.
Шаги. На секунду меня простреливает паникой, что к шкафу — но нет, показалось.
Шуршание одежды.
Стук каких-то предметов. Льётся жидкость в бокал.
— И как тебе понравилось гостить у нас дома?
Морриган медлит в ответе на этот простой вопрос.
— Это было… сложно.
Пауза.
— Приезжай ещё! Мы всегда будем…
— Не думаю, что это хорошая мысль. Скорее всего, мой визит останется первым и единственным. Прости, если прозвучало грубо. Ты хороший друг и очень мне помог. Я ценю это.
Уедет. Он всё-таки уедет и больше не вернётся… моё сердце это предчувствовало. Не зря весь вечер тревога тянет грудь.
Чуть подаюсь назад — чтобы ненароком не упасть на дверцу и не вывалиться прямо под ноги говорящим. Вот это была бы сцена!
Моего лица касается мягко какая-то ткань. Узнаю в ней серый сюртук. Тот самый, в котором герцог был вчера на балу. Его запах горькой полынью оседает на моих губах.
Ничего не могу с собой поделать— поднимаю руку, хватаю полы этого сюртука и укутываюсь ими, как любила в детстве, когда пряталась в шкафу Олава от грозы. Сегодня у меня не вышло спрятаться. Гроза нашла меня. И вспорола молнией сердце. Я ещё не знаю окончания разговора… но почему-то уже не сомневаюсь, что ничего хорошего оно мне не сулит. У герцога голос человека, который прощается надолго — быть может, навсегда.