После небольшой паузы Олав снова продолжает — в этот раз нерешительно:
— Послушай… есть ещё одна вещь, которую я хотел бы обсудить с тобой до отъезда.
Моё раненое, истекающее кровью сердце бьётся так, что, кажется, его вот-вот услышат.
— И что же это за «вещь», которую ты решил «обсудить» с таким странным лицом?
— Это… не совсем вещь… вернее, совсем не вещь… речь о моей сестре.
— И что с твоей сестрой? — спрашивает герцог с металлом в голосе.
— Дорн… видишь ли… и поверь, этот разговор доставляет мне не меньше неудобств, чем тебе…
— Этот разговор не доставляет мне ни малейших неудобств. Я всегда за то, чтобы объясняться прямо, а не тянуть недомолвки. Здорово экономит время и нервы, знаешь ли. Чего и тебе советую, — чеканно, холодным тоном отвечает Морриган. Я бы после такого ни за что в жизни не отважилась продолжать. Но брат знает, что я буду ждать ответа.
Снова пауза в разговоре. Представляю, как Олав собирается с духом… сама уже чуть в обморок не падаю.
— Что ж. Тогда скажу прямо! То, как вы танцевали… я видел, какое было лицо у Элис. И все видели! Поверь, моя сестра — не легкомысленная вертихвостка, которая теряет голову от первого же комплимента. Для неё это… не просто так. Элис серьёзная девушка, и она не заслуживает, чтобы…
— Не переживай, я на твою сестру покушаться не собираюсь. И вообще надеюсь избегать брачных кандалов так долго, как только смогу. Хотя дед наседает всё сильнее в последнее время. Но даже если придётся сдаться — Элис Шеппард… Поверь, Элис — последняя девушка, которую я стал бы рассматривать на эту роль.
Олав сконфуженно умолкает.
А в моих ушах продолжают звучать слова, сказанные холодным равнодушным голосом Дорнана Морригана. «Элис — последняя девушка…»
Я словно вся превращаюсь в тот жалкий листок бумаги, исписанной глупыми признаниями, который он так равнодушно смял и выбросил в парке.
— Что ж… наверное, и правда пора заканчивать этот разговор, — бормочет брат.
— Постой! Это ведь она тебя попросила узнать?.. Можешь не говорить, вижу по твоей виноватой физиономии.
Молчание.
— Как ты догадался?
— Твоя сестра смелая девушка. Это в её духе. — Герцог медлит, а потом добавляет. — Береги её! И в следующий раз лучше сам съезди по роже очередному её воздыхателю, если обидит.
— Эй, стоп! Ты о чём?
— Да так. Расспроси Элис при случае, откуда у неё ссадины на правой руке. И вот ещё что… когда будешь докладывать наш разговор….
— Не буду я ничего докладывать! С ума сошёл? Это её убьёт.
— Не убьёт. Ты плохо знаешь свою сестру. Уверен, она предпочтёт знать. Я попытался ей сказать сам… но она не слушает. Может, хоть так поймёт. Это для её же блага. Так вот, когда будешь ей передавать… постарайся всё же помягче.
Молчание. Опять.
А я готова волком выть от такой заботы.
Тишину снова разрывает голос Морригана — раздражённый, злой, взламывающий маску привычной невозмутимости.
— И хватит уже так на меня смотреть! Ты сам всё понимаешь.
Да. Я теперь понимаю тоже. Чего же тут не понять?
Когда-то я думала, что «разбитое сердце» — это такая метафора из книжек. А вот теперь у меня чувство, будто что-то осыпается хрупкими осколками у меня внутри.
— Дорн, но может…
— Не может! Всё, поговорили. Мне пора. Я решил ехать прямо сейчас. На ужин не останусь.
Звук уходящих шагов.
И снова хлопает дверь.
В звенящей тишине как будто до сих пор стоит эхо горьких слов.«Элис — последняя девушка, которую я стал бы рассматривать на эту роль». Эти слова намертво отпечатались у меня в памяти. Я не могу престать их слышать.
В комнате так тихо… все ушли, и надо бы выходить… но меня ноги не держат.
Оседаю в душном тесном шкафу прямо на доски, обхватываю колени.
Всё, что передумала и пережила за эти дни, все невысказанные слова и нерастраченные чувства, все мечты, которым только что переломали крылья — всё это выплескивается сейчас из меня горькими слезами.
Я пытаюсь их сдержать, но не выходит.
Каждый вдох огнём обжигает грудь. Каждое воспоминание отравленной иглой колет разум.
Если это — любовь, я всё на свете отдала бы, чтоб никогда не влюбляться.
Но когда я думала, что хуже быть уже просто не может… судьба в очередной раз ткнула меня носом в мои ошибки, как нашкодившего котёнка.
Утонувшая в собственных переживаниях, я ослышалась. Неправильно распознала звук уходящих шагов.