— Вы правы, Ваше сиятельство! Мне вообще не следовало сюда приезжать. Простите. Больше вас не побеспокою свои присутствием. Уверена, вы найдёте здесь по-настоящему достойных вас кандидаток.
Учтивый книксен… мёртвая улыбка… почему же так темно в зале? Или это у меня в глазах… Рвануться к выходу…
— Да стой же ты!
А вот хватать за плечо девушку — это уже верх грубости. И полное попрание всех норм этикета. Кажется, Дорн слишком долго жил в затворничестве и растерял все свои манеры.
— Элис, прекрати. Лучше уйду я. — И, так и не пуская меня, Дорн переводит взгляд на старого герцога. — Дед! Я прекрасно понимаю, что такое долг. Мы с тобой много об этом говорили, и я согласен, что в Тедервин должна появиться хозяйка. Но прошу исключить из отбора мисс Шеппард! И чтобы не возникло недопонимания. И каких-либо недостойных слухов, порочащих репутацию этой чудесной во всех отношениях девушки. Я не читаю Элис недостойной носить титул герцогини Морриган! Я считаю её достойной большего. Построить настоящую семью — а не просто заключить деловую сделку. Найти человека, который полюбит её по-настоящему. Подарит чувства… которые я не могу ей дать.
Ну зачем он это делает? Каждый раз — каждый раз, когда я нахожу достаточно сил, чтобы на него злиться.
Достаточно причин, что перестать любить его.
Он просто перечёркивает эти причины.
И ладонь его… в этот раз не только через ткань, в этот раз — задевая кожу там, где заканчивается платье на плече, где обезумевшим набатом бьётся пульс.
Опомнившись, Дорн убирает руку. Я могу идти… но остаюсь стоять на месте, как привязанная.
В тишине раздаётся весёлый голос старого герцога. Какие у него могут быть причины для веселья?!
— Как же я рад, сынок, что в тебе просыпается сознательность! По-моему, ты начинаешь кое-что понимать. Но не волнуйся, я тебе помогу сделать правильный выбор! Не хочешь Элис… что ж, может, такая кандидатка станет достаточной заменой?
И он выводит за руку Диану.
Та, зардевшись, глубоко приседает, отчего её грудь едва не вываливается из тесного декольте. Выйдя из книксена, девушка стреляет в Дорна кокетливым взглядом.
Его перекашивает, как от зубной боли. Сжав челюсти так, что желваки начинают ходить на скулах, он не говорит ни слова.
— Что ж! На том и сойдёмся. Девушки, все свободны! Победительницей объявляю мисс Тейлор.
Дорн резко разворачивается. И уходит, не удостоив и взглядом свою наречённую.
Оглушающе хлопает дверь. Бьёт по моим нервам так, что я вздрагиваю.
— Пойдёмте, голубушка! — бормочет старый герцог, снова подаёт руку Диане.
Я по-прежнему стою на месте, не в силах пошевелиться. Не в силах поверить в то, что только что произошло.
Толпа обтекает меня. Разочарованные вздохи. Им всем всё равно — только лишь досада за проигрыш и потраченное время.
Цветастые пятна мелькают справа и слева, но я их не вижу.
И в конце концов, остаюсь в зале одна. Потемневшем, тихом. Замолчало пианино, и даже листья за окном больше не шуршат.
Как во сне оборачиваюсь. Мне хочется посмотреть в окно. Узнать, почему такая тишина. Ведь должны же в мире остаться хоть какие-то звуки?
Вцепившись дрожащими пальцами в подоконник, я смотрю на то, как с неба падает пепел.
Хлопья седого пепла.
Это листья, сорвавшись с веток, рассыпаются в пыль, едва лишь долетают до нашего окна. Словно пересекая невидимую черту. Чёрный снегопад падает и падает на землю, на пожелтевшую траву, покрывая её тёмными пятнами, будто ранами.
Медленно оседаю на пол и закрываю лицо ладонями.
Дорн и Диана. Диана и Дорн.
Я не могла представить такого даже в худшем кошмаре.
Тихий скрип двери, шаркающие шаги.
Растерянный голос старого Морригана.
— Элис, милая… ну что ты? Девочка моя, ну перестань!
Меня ласково обнимают и заставляют подняться. Старик отрывает мои руки от заплаканного лица, принимается отирать его кружевным платочком.
— Он дурак, полный идиот! И я тоже дурак, только старый. Хотел, чтоб он понял, от чего отказывается. И какова альтернатива. Немного заигрался. Ну же, не плачь!
Я отобрала платок и совершенно не эстетично в него высморкалась.
— Поверь, милая, я с самого начала хотел видеть своей невесткой только тебя! И ты была победительницей отбора задолго до того, как твоя очаровательная ножка ступила на порог моего дома.
— Вы… ужасный человек, вам говорили? — выговариваю, наконец, глухим голосом, пряча глаза.
— Примерно каждая вторая из брошенных мною любовниц, — усмехается Морриган. — А теперь вытри слёзки, и пойдём. Я скажу внуку, что подумал получше и принял окончательное решение. В конце концов, он давал слово, что я сам буду выбирать. Первое слово дороже второго, как говорят дети. Никаких оговорок не предусматривалось.