Я решительно отпустила штору, обернулась и двинулась к креслу. Осторожно уселась на краешек, расправила платье и оставила руки на коленях, сцепив пальцы в кружеве перчаток, чтобы волнение не выдало меня. Твёрдо посмотрела на герцога.
— Скажите мне истинную причину, почему вы не хотите видеть меня своей женой.
В серых глазах вспыхнуло странное чувство, ломая лёд невозмутимости… но Дорн слегка прищурился и откинулся в кресле, иллюзия тут же прошла.
— Я уже говорил вам. Могу повторить ещё раз. Я не допущу, чтобы вы ломали себе жизнь из-за детской влюблённости.
Я приподняла подбородок, повела бровью.
— С чего вы взяли, герцог, что я до сих пор в вас влюблена? Та влюблённость действительно была детской, вы правы. Разве может какое-то серьёзное чувство появиться за пару дней? Я уже переболела ею, как детской болезнью.
На лице Дорна отразилась растерянность, которую почти невозможно было заметить… так быстро она исчезла. Какие-то доли секунды, и привычная маска вернулась.
Я выдержала его испытующий взгляд, даже ответила на него лёгкой улыбкой. А внутри всё плакало и кровоточило. Потому что может! Боже, конечно, может… то самое чувство, что отравленным кинжалом засело в груди два года назад. То самое, что заставляет моё сердце трепетать, когда мы так близко. Которое не вытравить и не зачеркнуть, и за годы разлуки оно не поблекло, как я надеялась. А стало лишь сильнее. И я понятия не имею, во что оно превратится, если мы проведём рядом не пару дней, а намного, намного дольше. И что останется от моего сердца, когда всё закончится.
— Зачем же, позвольте узнать, вы в таком случае участвовали в этом спектакле с отбором? — резко и сухо спросил герцог, рассматривая меня, будто впервые.
— Затем же, зачем и остальные девушки, полагаю, — спокойно ответила я, выдерживая этот взгляд, разбиравший меня на части, как детали механизма, пытавшийся влезть в голову. — Хотела стать герцогиней Морриган.
Он нахмурился. Я решила развить мысль, пока его мнение обо мне окончательно не ухудшилось. Отец как-то говорил, что слишком много преступников попадаются на грубой лжи. Наиболее искусные не лгут. Они просто говорят полуправду. Маскируют то, что хотят скрыть, за обрывками истины так ловко, что только самый искусный сыщик докопается до настоящих мотивов. А мне сегодня как раз нужно их спрятать.
— Видите ли… после смерти родителей я осталась на попечении дяди и тёти. Мне уже девятнадцать, и я решила, что не хочу больше их обременять. Участь сироты… без особого положения в обществе… она незавидна, знаете ли. Я просто хотела почувствовать себя защищённой, уверенной в завтрашнем дне. Брак с достойным мужчиной — выход из ситуации, который предписывает общество незамужним девицам в таком случае, не правда ли?
Он молчал. Просто слушал и молчал, слегка склонив голову к правому плечу.
Мне вспомнились напутственные речи старого Морригана.
«…не показывай ему своих чувств. Сделай вид, что полностью равнодушна. Разлюбила, перегорело — вы, девушки, такие ветреные существа! Дорн как огня избегает любых чувств. У моего внука было много женщин, особенно в юности. Не думай, что он такой уж отшельник и бука. Но сердце… он никого в него не пускает. И ты сделай вид, что не претендуешь! Может, он тогда перестанет так сопротивляться».
— Так что… Ваше сиятельство, если вы опасались, что жена станет досаждать вам неуместными чувствами… ваши опасения напрасны.
Я не ожидала, что будет так больно это говорить. Что будет так больно выносить его ответное молчание. Ещё немного — и я не смогла бы выдержать этой тишины, непременно выдала бы себя… потому что невыплаканные слёзы душили. А холодным и расчётливым девушкам не положено плакать.
Но он прервал молчание.
— Если бы всё было так просто, Элис. Если бы.
Я опустила глаза.
Вот так, значит. Ничего не изменилось от моих слов. Он по-прежнему не видит меня в роли герцогини Морриган. Что ж… я сделала всё, что могла. Пора признать поражение и перестать унижаться.
— Вы позволите, по крайней мере, навестить вас с будущей супругой? Знаете, этой осенью мы с дядей и тётей посетили ваши владения. Развалины Замка пепельной розы… были очень колоритны. — Я по-прежнему не поднимала головы, поэтому в поле моего зрения была лишь его левая рука. Светлая кожа, крупная кисть, длинные аристократические пальцы. То, как он сжал подлокотник в ответ на мои слова. — Но я слышала, что ничто не сравнится с живописной красотой поместья Тедервин. И я хотела бы…