Но самое обидное, что спросить у Дорна не получится. Я же ни за что не осмелюсь признаться, что рылась у него в шкафу!
Прошло три дня.
Я спала, ела, отдыхала, принимала ванну по несколько раз на дню, и всячески маялась от безделья. Меня часто навещал старый герцог — он просто светился от счастья, и его даже не омрачал тот факт, что его «компаньонка» попросила расчёт тут же, как только узнала о помолвке внука. Впрочем, как оказалось, старик и не питал особых иллюзий насчет того, на какую дичь на самом деле охотилась здесь девушка.
При новости о том, что она уехала, я испытала нелогичный прилив мстительной радости. А старому герцогу пообещала добыть новую компаньонку, в сто раз лучше. Он же любит актрис? Так вот, у меня была одна на примете, как раз лишившаяся работы в последнее время. Так что я написала письмо Бертильде, своей бывшей служанке, и ждала ответа. Я была уверена, что это отличное решение, и оба — жизнерадостный старик и моя не менее жизнерадостная подруга — отлично поладят.
Сама же я в промежутках между разговорами с дедом, врачом и слугами снимала маску и признавалась самой себе, что никакой особой радости не испытываю.
Скорее, напротив. Дорн всё не приезжал, и меня грызла тревога. Кажется, я стала слишком пугливой за последнее время. Всякий раз, когда дорогие мне люди уходили, я не могла отделаться от страха, что это навсегда.
А больше всего я испугалась, когда поняла, что несмотря ни на что, думаю о Морригане именно так.
И всё же к исходу третьего дня я была так зла на Дорна — а особенно за то, что оставил меня одну, — что, в конце концов, устроила в его комнате кое-какие перестановки.
Утром четвёртого в комнату ворвалась Грейс, держа на вытянутых платье. Наконец-то, платье!!! Одно из тех, что я взяла с собой на отбор.
Я немедленно вскочила с постели и выхватила его из рук служанки.
— Неужели наш великий и ужасный хозяин соизволил вернуться и отменить свои бредовые приказания? — съёрничала я, прижимая к себе долгожданный наряд.
— О нет! — вздохнула Грейс. — Пожилой господин взял на себя всю ответственность за это решение. Видите ли… к нам пожаловали ваши дядя и тётя! Они ждут вас в столовой на завтрак. Горят желанием поздравить с помолвкой. Я помогу вам собраться!
Персиковое платье скромного покроя с овальным вырезом и длинными рукавами было моим любимым из тех, что дожидались своего часа в чемодане. Правда, оказалось, что за время лежания в постели с булочками я слегка поправилась. Пропала измождённая худоба, которая придавала мне вид скорее болезненный, чем стройный, исчезли синяки под глазами. Грейс немедленно заверила меня, что так намного лучше, а декольте теперь и вовсе — «загляденье».
Она помогла мне собрать волосы в изящный пучок, сколов его жемчужными шпильками. Несколько крупных локонов выпустили на плечи и грудь.
Даже странно, что я умудрилась растерять не все шпильки. Но их присутствие успокаивало, и я опасалась, что это последствие пережитого ужаса останется со мной надолго. Признаться честно, за минувшие дни я вряд ли смогла бы противиться соблазну снова вскрыть замок и бежать — если бы меня запирали. Но герцог предусмотрительно велел оставлять дверь открытой. Меня держала на месте именно его несокрушимая уверенность в том, что я и без этого выполню приказ.
Ну, и отсутствие верхней одежды, разумеется.
— Вы великолепны! Миледи, только не забудьте о моей маленькой просьбе, пожалуйста! — напомнила Грейс, замявшись.
— Не волнуйся! Как только герцог вернётся, дай мне знать. Я постараюсь быть рядом, когда он увидит… наши маленькие перестановки. И принять первый удар на себя, — заверила я. Служанка, с облегчением вздохнув, отправилась дальше по своим делам.
Осталось добавить к образу последние штрихи. Жемчужные серьги каплями. Золотое сердце-подвеска, подаренное когда-то родителями. Чуточку духов.
Из зеркала на меня смотрела… вполне симпатичная юная леди. Я так истосковалась по приличной одежде, что даже себя не раздражала. Да и вообще, Элли-Бульдожка была… как-то не очень похожа на себя обычную. У меня глаза горели! То ли от предвкушения встречи с родными, по которыми я, оказывается, не на шутку соскучилась, то ли…
Да и покинуть, наконец, опостылевшую комнату было приятно.