— Однако, — хмыкнул сеньор Фонеска. — «…Когда-то только невинным юным девушкам разрешалось заходить в виноградники».
— Ничего удивительного, что он подошел к нашему столику, — заметила Ракель, играя веером, и Ивейн показалось, что он похож на крыло встревоженной птицы. — Ивейн строила ему глазки все время, пока он пел.
На минуту Ивейн лишилась дара речи. Она посмотрела на испанку и почувствовала, что готова вскочить и вцепиться той в волосы.
— Собственно, все дело в том, что мы с ним знакомы, — возразила девушка. — На днях мы с Рике Кортесом встретились на пляже и подружились.
В этом момент люстры ярко вспыхнули, раздались аплодисменты, и на какое-то время ее слова потонули в общем шуме. Но Ракель выразительно взглянула на нее, и Ивейн с упавшим сердцем заметила, как прищурился ее опекун.
— Почему же вы не пригласили сеньора Кортеса в замок? — осведомился он, когда аплодисменты стихли. — У испанцев принято, чтобы молодой человек официально представился родителям или опекунам молодой девушки.
— Я — англичанка, — ответила Ивейн. — У нас в стране такие старорежимные правила давно не действуют.
В глубине темных глаз вспыхнуло пламя.
— Вы будете подчиняться нашим обычаям, пока гостите в моем доме. Когда в следующий раз вы познакомитесь с молодым человеком…
Тут дон Хуан замолчал, потому что оркестр заиграл танцевальную музыку, и Манрике Кортес опять подошел к их столику. Теперь он был одет в вечерний костюм, на лице — сама вежливость, он учтиво поклонился маркизу и его гостям.
— Позволит ли мне сеньор маркиз пригласить на танец senorita Inglesa? — спросил он. — Мы уже знакомы с ней, но сейчас я пользуюсь возможностью официально представиться ее опекуну.
Ивейн смотрела на все это, как на сцену из какой-то старой пьесы, словно была зрителем в партере, а не одним из главных действующих лиц. Она видела, как дон Хуан неторопливо стряхивает пепел с сигары, а Ракель прикрывается веером.
— Сеньор Кортес, должен поздравить вас с превосходным владением гитарой, — сказал наконец дон Хуан. — Мы получили большое удовольствие, и, если бы я знал, что вы знакомы с моей подопечной, я попросил бы вас выпить с нами бокал вина. Позвольте предложить это сейчас.
— Сеньор маркиз очень любезен. — Манрике взглянул на Ивейн и улыбнулся ей глазами. — Один танец с юной сеньоритой опьянит меня больше, чем самое отборное вино.
— Вы желаете танцевать? — Дон Хуан смотрел прямо на Ивейн.
— С удовольствием, — смущаясь, сказала она. — Только я… не очень хорошо умею.
— Позвольте же научить вас, сеньорита. — Манрике протянул руку, помог Ивейн встать и повел в центр круга танцующих, а когда она оказалась в его объятиях, прошептал: — Ну, привет, вот и встретились снова, Ля Соледад. Мой Бог, это все равно, что войти в клетку со львом, чтобы увести тебя от твоего сурового опекуна!
— Как я тебя понимаю! — Она застенчиво рассмеялась и вошла в ритм музыки. Манрике оказался превосходным танцором, он уверенно вел ее и был как раз самого подходящего роста, чтобы плечами закрывать ее от прожигающего насквозь взгляда опекуна и взоров Ракель Фонески.
— А говорила, что плохо танцуешь, — поддразнил ее Манрике. — По-моему, ты очень загадочная девушка — ну, расскажи, с кем ты раньше танцевала?
— С нашим дворецким, — хихикнула она, — когда на Рождество у нас устраивали бал для прислуги. Я тогда была служанкой. У нас считалось большой честью, чтобы Хиггинг пригласил на танец, и, когда мы с ним прошли несколько фигур, ему просто удержу не было.
Ивейн танцевала с Манрике целый час. С неохотой они покидали танцевальную площадку, а когда все-таки ушли, улизнули на террасу, под звезды. В голове и сердце Ивейн все кружилось и пело, она мягко и негромко смеялась.
— О, никогда еще я так не веселилась! А сейчас уже полночь? Может быть, мне уже пора бежать, пока мои наряды не превратились в безобразное бежевое платье?
— Как ты меня интригуешь! — Манрике взял ее за подбородок, словно собираясь поцеловать, но Ивейн испугалась и бросилась по ступенькам террасы вниз, в сад. Он побежал за ней, и вскоре они затерялись среди цветущих миндальных деревьев и кустарников. Здесь Ивейн почувствовала себя спокойнее, тени и кусты роз прятали ее от дона Хуана и его власти над ней.
— Ты ведь очень чувствительная, правда? — Манрике поймал ее и прижал к дереву, его глаза смотрели на нее сверху вниз, сверкая как звезды. — Но ты мне нравишься такой — девушка, которая щедро раздает поцелуи, скупа на любовь.