— Могу я предложить сеньоре немного вина? — Старуха подошла поближе, ее маленькие глазки были злобными, как у гоблина. — Надеюсь, муж сеньоры в добром здравии? Какой джентльмен! Он хорошо заплатил мне за ночь, которую вы провели у меня в доме.
— Вы ошиблись, — вмешался Рике, в то время как все окружающие глазели на Ивейн с нескрываемым любопытством. — Эта девушка не замужем.
— Как это не замужем? — Старуха впилась взглядом в побледневшее лицо Ивейн. — А, тогда понятно, почему этот господин так щедро заплатил мне.
— О чем ты бормочешь, старуха? — Казалось, изо рта Рике вместо слов вылетал огонь.
— А вот вы сами спросите молодую госпожу, сеньор. — И как злобный дух несчастья ведьма исчезла, а Ивейн вскрикнула от боли — Рике ухватил ее за запястье и сжал, словно железными тисками.
— Ты поняла, что она тут говорила?
По его лицу Ивейн отчетливо увидела, что ее секрет — их с доном Хуаном секрет — раскрыт.
— Да — кое-что.
Держа ее за запястье с таким видом, будто готов ее убить, он потащил ее прочь из толпы в уединенный закуток двора.
— Я хотел бы получить объяснения, если ты не возражаешь. — Его глаза опасно сверкали в темноте. — С кем это ты провела ночь в доме старухи, и почему вы выдавали себя за мужа и жену?
Ивейн вырвала у него руку и стояла, поглаживая запястье.
— К сожалению, не могу тебе этого рассказать…
— Тебе придется! Я требую! Я должен знать!
— А я отказываюсь. — Она дрожала. Свадьба разом потеряла для нее всю свою прелесть, ей хотелось только одного — вернуться домой, в замок. — М-м-мне все равно, о чем говорила старуха, та ночь в ее доме была совершенно невинной, так сложились обстоятельства, ни у меня не было выбора, ни у…
Она вдруг оборвала себя в ужасе, что чуть не произнесла имя, которое ни за что не должно быть названо… имя ее покровителя. Никто не должен знать, потому что только недавно Рике сказал, что испанец, который скомпрометировал девушку, должен сохранить ее доброе имя и жениться на ней!
— Пожалуй, мне пора идти, — сказала она скованно.
— Нет! — Рике преградил ей путь, и она оказалась в ловушке. — Нам надо поговорить об этом, Ивейн. Мы не можем просто уйти и сделать вид, что ничего не случилось. Я желаю знать имя этого мужчины… и только если ты назовешь мне его, я смогу судить, была ли та ночь такой невинной, как ты говоришь. Я хочу верить в твою невинность.
— Какая щедрость. — Ивейн почувствовала, как полуночный ветер с моря обдал ее голые руки кладбищенским холодом. — Прости, Рике. Я не могу тебе назвать имя моего товарища по несчастью, так что можешь думать, что тебе угодно…
— А не был ли это, случаем, дон Хуан?
На какой-то головокружительный миг Ивейн подумала, что сейчас выдаст себя криком, но на самом деле она так и осталась стоять, застыв от шока. Сделав над собой неимоверное усилие, она наконец заговорила:
— Господи, что ты несешь! Если бы дон Хуан вздумал меня соблазнить, то вряд ли ему понадобилось бы вести меня на ночь в чужой дом, тем более к этой старой ведьме.
— Кто же тогда? — Рике почти рычал, он стоял перед ней, разъяренный, словно готов был броситься на Ивейн и вытрясти из нее имя мужчины, которого она так упорно защищала. — Кого еще ты знаешь на острове? Кто еще это может быть, кроме сеньора Фонески?
— Теперь ты решил обвинить во всем моего учителя? — Холод, охвативший Ивейн с ног до головы, звучал и в ее голосе. — Рике, а почему это так важно для тебя? Почему ты не можешь поверить, что ничего дурного тогда не случилось?
— Мне важно узнать, почему ты так упрямо выгораживаешь этого человека?
— Упрям как раз ты. — Она тяжело вздохнула. — Ты забыл то воскресенье, когда мы поехали кататься на машине и поссорились. Я… встретила тогда кое-кого. Кого я раньше не знала.
Это была дерзкая полуправда, отчаянная попытка любой ценой скрыть имя своего опекуна, чтобы не вмешивать его в скандал. Здешний строгий моральный кодекс имел свою обратную сторону — он легко порождал скандалы. Меньше всего Ивейн хотелось очернить дона Хуана де Леон в глазах местных жителей. Они не считали его святым, но он был для них образцом чести, мужества и галантности. Если скандал расползется по острову и свяжет их имена, дон Хуан может посчитать, что его долг чести — жениться на Ивейн!
Она встретила взгляд Рике и в лунном свете увидела, какое разочарование и с трудом сдерживаемый гнев сверкают в нем.
— Прости, что развеяла твои иллюзии в отношении меня. — Она пыталась говорить легко. — Ты просто должен мне поверить, что ничего ужасного не случилось, что мы просто заблудились в тумане, который был в ту ночь, и попросились переночевать в первый дом, который нам попался. Он был галантен и добр ко мне, и я всегда буду ему за это благодарна.