От долгой прогулки под палящим солнцем обоим захотелось пить. Кент заказал пару больших фруктовых коктейлей со льдом и попросил официанта принести им меню через четверть часа. В нескольких ярдах от них ослепительно сверкало море, стайка чаек кричала и носилась над гребнями волн.
Приятно было потягивать ледяной напиток в обществе симпатичного молодого человека. Ивейн в тот момент еще не понимала, что она постепенно втягивается в отношения, которые могли дать ей больше, чем страсть Рике, гораздо больше — но меньше, чем верная влюбленность, о которой она мечтала.
Ей нравился Кент, и ей было приятно с ним. Его мать оказалась очаровательной, добрейшей, наивно любопытной женщиной. Только вчера вечером, когда они сидели под звездами на палубе яхты, миссис Крейсон намекнула, что с Ивейн, наверное, было бы приятно путешествовать вместе. Они скоро отплывают к берегам Испании, потом в Португалию, а потом домой, в Америку. Ивейн может поехать с ними… если пожелает.
— Вернись из своего далека. — Кент взял ее за руку и сжал тонкие пальчики. — Мне вдруг стало так грустно, как будто для меня нет места в твоих мыслях.
— Но я как раз думала о тебе. — Она задумчиво улыбнулась ему. — Я буду скучать по тебе, Кент, когда ты уплывешь отсюда.
— Тогда поплывем вместе, — стал ласково упрашивать он ее. — Маме ты нравишься. Она уже довольно открыто намекала, что ты можешь работать в ее фирме, и мы с тобой спокойно и постепенно будем развивать наши отношения. А если у нас ничего не получится — причем имей в виду, не по моей вине, — то, что ты тогда теряешь? Ты говорила мне, что все равно уезжаешь с острова Леон, чтобы отправиться работать в Мадрид. Совсем одна? — Он еще крепче сжал ее пальцы. — Такая девушка, как ты? Нежный котенок с таким одиночеством в глазах! Это странно, Ивейн! Не могу понять, кто причина твоей постоянной тоски!
— Это у меня просто от голода, я умираю, хочу больших королевских креветок! — Ивейн засмеялась. — Щелкни пальцами, как заправский испанец, и давай посмотрим на меню.
— Но я не испанец, детка.
Она посмотрела на его короткие светлые волосы, бирюзовые глаза, на то, как он вдруг поджал губы.
— Нет, в тебе нет и тени испанца, Кент.
— А для тебя это важно?
— Наоборот, мне это даже… придает уверенности.
— Да, более надежная почва, никаких пожаров и взрывов внутри, да? Никаких скрытых вулканов?
Она засмеялась, подавляя убийственные воспоминания о том, какой вулкан разбудила в доне Хуане. Как он взорвался, когда она подняла и подала ему трость! В каком бешенстве он велел ей оставить при себе свою жалость. Жалость? Она никогда не испытывала ничего подобного к этому сильному, такому мужественному, такому независимому человеку. Она просто хотела передать ему хоть искорку своего сердечного тепла.
Кент откинулся на стуле, держа в руке стакан.
— Солидные, обеспеченные люди, в конце концов, могут дать больше, чем загадочные персоны, с которыми невозможно по-настоящему сблизиться. Думаю, если ты поедешь с нами, если ты без оглядки покинешь этот остров, ты найдешь свое счастье.
Она уставилась сначала на Кента, потом на отдаленные отроги испанских гор, на фиолетовые пики над сине-золотым горизонтом.
— До нашего знакомства я уже так настроилась ехать в Мадрид… — Она перевела взгляд на Кента. — Отец Ракель давал мне уроки по искусству и предметам старины. Я хотела начать карьеру в этой области.
— В Калифорнии тоже есть картинные галереи, и я буду там с тобой, Ивейн.
— Вы, американцы, очень настойчиво рекламируете свой товар.
— Там апельсиновые рощи и дома из белого камня. Тебе там понравится.
— А вы с мамой тоже живете в доме из белого камня, Кент?
— Да. — Он задумчиво улыбнулся. — У нас два внутренних дворика, и есть деревья камелии. Они цветут ярко-розовыми цветами. Знаешь, очень красиво на фоне белых стен.
— Я, — Ивейн нерешительно вздохнула, — ничего не могу решить, не обговорив этого прежде с моим опекуном.
— Ведь он только временно твой опекун, Ивейн. Ты же не его собственность!
— Нет, но он был очень добр ко мне. Когда меня выловили из моря и привезли сюда на лодке, у меня не было ничего. Он уладил с испанскими властями вопрос, чтобы я могла остаться пожить здесь в качестве его личной гостьи. Он послал в Мадрид за самой лучшей одеждой для меня. Он уговорил сеньора Фонеску обучать меня. Я… я ведь была всего лишь служанкой-компаньонкой. А он всегда обращался со мной почти как… как со своей племянницей.
— Но не дочерью?
— Ну, он для этого слишком молод. — Она чуть улыбнулась. — Если только молодой гаучо не был слишком безрассуден!