Ивейн вытерла глаза. Она ощущала себя отчаянно несчастной. Как счастливы те, кому в трудные минуты жизни есть к кому обратиться за утешением! Как давно это было — она уже забыла, что это такое, когда тебя любят.
Она молча отдала дону Хуану платок, который он убрал в карман черных бархатных брюк. На безымянном пальце левой руки у него был надет тяжелый золотой перстень с крупным рубином. На фоне черной одежды рубин отливал тускло-кровавым цветом. Цвета, очень подходящие для такого человека, как дон Хуан де Конкуэс и Аранда, маркиз Леонский.
Ивейн поднималась вслед за экономкой по винтовой лестнице в отведенную ей комнату. Судя по характерным изгибам стен и окон, ее поместили в одну из замковых башен. Экономка отперла соседнюю дверь — там находилась ванная комната, выложенная золотисто-зеленой плиткой, и показала Ивейн, где кран с горячей и где — с холодной водой, потом открыла шкафчик, в котором висели огромные турецкие полотенца. В нижнем ящичке лежали мыло, соль для ванн и губка. Поодаль в углу стоял фарфоровый унитаз. Ивейн поняла, что здесь, в этих апартаментах башни, она обеспечена всем необходимым.
Она попыталась улыбнуться экономке, но в ответ та не повела даже бровью. Вместо этого она быстро оглядела облачение Ивейн, и девушка сразу же вспомнила, какими надменными были слуги в доме Санделлов.
— Я… я, пожалуй, приму ванну, — запинаясь сказала она.
Женщина кивнула, показывая, что понимает по-английски.
— Сеньорита найдет халат и ночную рубашку на постели. Сеньор маркиз приказал, чтобы для сеньориты привезли одежду из города.
— А здесь есть город?! — воскликнула Ивейн.
— Разумеется. — Альма приподняла брови. — Замок находится на берегу острова, у моря, но в шести милях отсюда есть магазины, театр, отель. У нас, в Пуэрто-де-Леон, есть большие дома. Там живут друзья дона Хуана.
О, каким облегчением было узнать, что она не совсем оторвана от цивилизации! Ивейн поднесла к лицу большой кусок хвойного мыла. Сейчас она примет ванну, поспит в большой кровати в новой комнате, и скоро все снова пойдет своим чередом.
— Не желает ли сеньорита подкрепиться?
— Нельзя ли… нельзя ли чашечку чаю? Пожалуйста!
— Как пожелает сеньорита. — Ивейн вновь удостоили слегка презрительного взгляда. — Здесь, на острове, мы не живем как дикари. Вот уже многие десятилетия господа из рода де Леон ведут все дела. Такие люди, как сеньор маркиз, очень прогрессивны.
— Похоже на то, — невольно проговорила Ивейн, — что он любит делать все по-своему и не терпит возражений.
Экономка склонила голову с аккуратно уложенными на голове косами.
— Испанец всегда хозяин в своем доме, а дон Хуан — еще больше, чем прочие. Титул и деяния членов его семьи вписаны в историю Испании, сеньорита.
В этом Ивейн ни на минуту не усомнилась. Вся феодальная история древнего рода, казалось, сквозила в чеканных чертах этого человека, она глубоко въелась в его кровь и плоть. Он мог быть щедр, великодушен, но, как она недавно убедилась, мог быть и жесток.
— Наверное, остров очень красив, — сказала она почти в отчаянии.
— Пусть сеньорита сама в этом убедится — идемте.
Экономка поманила ее к одному из окон, распахнула наружу его створку, и Ивейн сразу же услышала рокочущий шум моря, словно ветер шелестел в высоких кронах деревьев, вздыхающий, неумолчный, нашептывающий какие-то сокровенные тайны. Она представила себя Рапунцелью, которую держат в плену у смуглого колдуна, хозяина замка.
— Море шепчет. — Голос экономки раздался над самым ухом Ивейн. — Когда вы будете слушать его ночью, вам покажется, что оно словно жалуется человеческим голосом. Видите ли, сеньорита, в стародавние времена невеста одного господина рода де Леон упала с этих скал.
Ивейн затаила дыхание и отошла от окна. Она встретила взгляд темных глаз женщины. В нем не было ни тени гостеприимства, этот пристальный неотступный взгляд беспокоил девушку.
— Она была совсем юной, как и вы. Она была чужеземкой, как вы, и любила прогуливаться по высоким скалам со своей собакой, волкодавом. Их всегда держали в этом замке. Собака, очень сильное животное, которое она держала на поводке, подтянула девушку к самому обрыву, сеньорита. Они вместе упали вниз. — С этими словами экономка подошла к двери и открыла ее. — Когда сеньорита закончит принимать ванну, ей принесут чай.