Но почему Зоунд о них не знал?
Выход один — спросить Зоунда. Вот и подходящий случай испытать переговорное устройство, которое город соорудил для него, — электроцепь, вмонтированную в ткань спортивного костюма.
— Зоунд? Ты меня слышишь?
Сквозь помехи пробился голос:
— Конечно.
— Ты иногда пропадаешь.
После паузы город ответил:
— Я поменял частоту. Так лучше?
— Лучше.
— Где ты — можно узнать?
— В пещере. Точно не знаю где, но машина где-то недалеко, поскольку меня привезли сюда на лошади или на чем-то подобном. Как получилось, что ты не сообщил мне о людях?
— О людях? — спокойно переспросил Зоунд.
— Да. Умой же существуют!
— Умой вымерли.
— Ты принимаешь картинку? И что это, по-твоему, свиная печенка?
— Ты употребил иносказание?
— Ведь эти штуки — дело рук разумных существ?
— Эти «штуки», если тебе угодно так их называть, — дело рук искусственных жизнеформ.
— Искусственных жизнеформ?
— Именно, — подтвердил Зоунд. — Их называют «ялимы», они были созданы умоями из генетического материала, обнаруженного в наиболее развитой фауне этого мира. Они ничего собой не представляли — слуги, существа второго сорта. После того как умой вымерли, ялимы одичали.
— Понятно. Искусственные жизнеформы. Вроде... андроидов.
— Этот термин мне не вполне понятен, но пускай будут андроиды.
— Отлично. Умой выглядели как прокаженные лягушки. На каких же чудовищ похожи эти недоумки?
— Обернись и посмотри.
— Наверное, что-нибудь ползучее и желеобразное, да?
Джин оглянулся и чуть было не упал.
Перед ним была женщина, вполне человекоподобная, хотя и принадлежавшая к довольно экзотической расе. Ее наряд состоял из двух полированных бронзовых полушарий, прикрывавших груди, черных кожаных трусов в обтяжку, белой меховой накидки и черных кожаных сапог. Она приблизилась почти вплотную к Джину, позвякивая ожерельями из необработанных камней и медными браслетами на запястьях, и пронзила его холодным взглядом.
Лицо ее поражало красотой: черные миндалевидные глаза, прямой классический нос, чувственные губы, но удивительнее всего была кожа, цвета кофе с густыми сливками, насыщенного золотистого оттенка, в котором играла жизнь. Подобный тип лица нельзя было отнести ни к восточному, ни к европейскому — вообще к земному.
Джин с трудом закрыл рот и попытался встать. Не получилось.
В помещение вошли еще две женщины, практически обнаженные, но Джин лишь мельком взглянул в их сторону.
— Какого черта ты мне ничего не сказал? — прошипел он.
— Про что? — удивился Зоунд. — Про ялимов? Да они же ничего собой не представляют.
— И тебя ничуть не удивило, что у этих ялимов есть много общего с твоим покорным слугой?
— Ну вот разве что теперь, когда ты обратил мое внимание.
— Невероятно.
Женщина угрожающе нахмурилась.
— На самом деле, — продолжал Зоунд, — генетическое подобие довольно поверхностно. Дело в том...
— Ш-ш-ш! По-моему, мы рассердили ее.
Ткнув в пленника пальцем, женщина повелительно крикнула что-то.
— Зоунд?
— Что, Джин-человек?
— Что она говорит? Ты можешь помочь мне с переводом?
— Разумеется. Этот язык, без сомнения, представляет собой общепринятый стандартный умойский, почти неузнаваемый из-за лингвистических...
— Переведи же, бога ради!
— Она приказала тебе заткнуться.
— А-а...
Женщина снова заговорила, явно отдавая приказания. У Джина создалось впечатление, что от него требовалось выполнять их немедленно и без глупостей.
— Ну? — прошептал он.
— Она желает знать, что ты делал в одной из машин Старых Богов, а если твое объяснение ее не устроит, она отрежет тебе... э-э... отделит твои репродуктивные органы от тела.
В общих словах.
— Ну и ну! — Лицо Джина озарилось широкой ненатуральной улыбкой. — Приветик!
— Приятно познакомиться. Э-э, послушай...
Женщина снова заговорила. Язык ялимов немного походил на немецкий, с добавлением слов из финно-угорского лексикона.
— Она хочет знать, из какого ты племени.
— Племени? — Джин присвистнул. — Племени. Ах, племени.
— И лучше ответь ей.
— Да я же ни слова на ее языке не знаю!
— Теперь она говорит, что ты не похож ни на одного ялима из известных ей племен.
— Послушайте, мэм, — начал Джин, — вы должны понять. Я просто ехал по дороге, как вдруг...