Из-под рук Трента вышло нечто среднее между плотом и катамараном. Судно состояло из палубы, сработанной из тонких длинных бревен, скрепленных с парой более крупных стволов деревьев, сходящихся клином и формирующих двойной «корпус». Эта древесина была легче, чем бальза, но крепче. Получились идеальные понтоны, и с помощью примитивного каменного топора Трент заострил их носы таким образом, чтобы они могли рассекать воду. Парус представлял собой чудо изобретательности — полотно из тонких плетеных циновок, покрытых древесным каучуком, напоминавшим резину. Правда, он получился маленьким и несоразмерно тяжелым, но вполне подходил для своих целей. Трент решил опробовать свое изобретение поздно вечером. К его удивлению, доморощенная оснастка выдержала, и парус смог поймать ветер.
— Трент, думаешь, мы доберемся на этой штуке?
— Не знаю. Это зависит от того, сколько нам придется пройти. А что касается направления и курса, остается только догадываться. У меня не было времени для основательных наблюдений, но тебе не кажется, что птицы летают главным образом в восточном направлении?
— Ты прав. Я все время вижу их на фоне восходящего солнца.
— Значит, и нам туда, на восток, прочь от вулкан.
Они набрали столько еды, сколько мог выдержать плот. Из скорлупы кокосов получились отличные контейнеры для пресной воды. Однако закончить циновки для защиты от солнца времени не хватило.
— А они нам нужны? — спросила Шейла.
— Определенно.
— Будем просто лежать и загорать.
— Будем лежать и сгорать. Нам нечем прикрыться, а твоя травяная юбка защищает разве что ноги. Нет, нам нужен маленький навес, пускай даже самый непрезентабельный. А потом, пищу тоже нужно укрыть от солнца.
— Хорошо, но ведь мы завтра отплываем.
— Приспособим пальмовые листья. Иначе путешествие придется отложить.
— Значит, пальмовые листья. Тогда марш на дерево, Тарзан.
Наконец все было готово.
Вулкан, однако, жил по своему расписанию. Поздно ночью Шейла проснулась и выглянула из окна хижины. Через пару секунд недоумения она поняла, что у нее перед глазами — не снежное покрывало, а толстый слой вулканического пепла в дюйм толщиной. В небе угрожающе скопились темные облака, окаймленные красным свечением.
Трент был уже на ногах.
— Пора отправляться, Шейла. На этот раз вулкан развернулся в полную силу. Похоже, самое настоящее извержение.
Оба поспешили к берегу, оставляя следы в теплом пепле.
Загрузив все, что можно, на плот, они отчалили. Попахивающий серой ветер раздул парус, и «корабль» двинулся вперед.
Был прилив, и вода на скалах у устья лагуны стояла высоко. Миновав этот естественный волнорез, плот вышел в неспокойную зыбь открытого моря.
Над головой нависали оранжевые облака, а воздух наполнялся запахом серы.
— Может, лучше было бы положиться на волю судьбы и затаиться в пещере?
— Терпеть не могу летучих мышей, — ответила Шейла.
И они продолжили путь в огненной ночи, подгоняемые демоническим дыханием.
Окраина Филадельфии
Водитель был молод, лет, наверное, двадцати с небольшим. Подстриженные с боков волосы сзади переходили в длинный хвост, и затылок парня напомнил Снеголапу холку зверя, за которым он охотился в тундре. Парнишка курил тонкие сигареты, источавшие едкий дым.
— Хочешь затянуться, Снеговичок?
— Что это?
Парень рассмеялся, показывая пожелтевшие зубы:
— Это курево.
— Нет, спасибо.
— Ну ладно. Я из вежливости предложил. Сколько времени ты работаешь на мистера Йанукко?
— Недавно.
— Понятно. А родом откуда?
— Из Канады.
Небо было черным, но кругом горели миллионы огней. Снеголап недоумевал, как здесь можно заснуть — светло, как днем.
— Ну и какие в Канаде бабы? Я там никогда не бывал.
Снеголап поежился. Кабы он знал.
— Нормальные, — ответил он. — Как везде.
— Ну нет, бабы везде разные. Понимаешь, о чем я?
— Не-а.
— Ну вот в Нью-Йорке, например, бабы себе на уме. Им лапши на уши не навешаешь. Чуть что не по ним, дадут тебе жару, мало не покажется. Ну а если на юг приедешь, так она глаза вытаращила, и делай с ней что хочешь. Бывал когда-нибудь в Майами?
— Нет.
— В Майами... — Парнишка оглянулся на него и прищурился. — Э, да ты не слушаешь.
— А? Прости. Здесь так жарко.
На это у его собеседника ответа не нашлось. Пришлось ему обратить свой взор на дорогу.
Они мчались в ночи, а мимо пролетали скопления ярких огней. Снеголап и представить себе не мог, пока не попал сюда, как густо населен мир. Человеческие обиталища устилали Землю сплошным покрывалом, выстроившись в ряды на бесконечной корке из бетона. Голая земля проглядывала очень редко. Время от времени однообразие нарушалось несколькими деревцами. С тех пор как они покинули Нью-Йорк два часа назад, ничего не изменилось.
— Ну и проголодался же я, — пожаловался водитель. — У меня в дороге всегда зверский аппетит. Давай остановимся, перекусим?
— Можно.
— Сейчас доберемся до заправки, и я чего-нибудь принесу. Гамбургеров или хот-догов. Ты будешь?
— А что такое гамбургер? — спросил Снеголап.
— У вас в Канаде разве их нет? Или по-другому называются?
— М-м... не знаю. Возьму пару этих гамбургеров, если ты не против.
— Боже всемогущий. В жизни такого не видел.
— Что-то не так? — спросил Снеголап с набитым котлетой и булкой ртом.
— Никогда не видел, чтобы так ели.
— Слишком много?
— Слишком много? — парень присвистнул. — Четыре больших двойных гамбургера, черт меня побери. Четыре буханки хлеба целиком!
Снеголап как раз прикончил первый и откусил огромный кусок от второго.
— Извини.
— Да нечего тут извиняться. Я просто никогда не видел таких едоков. Ты будешь...
Снеголап пошевелил челюстями, проглотил, затем отхватил еще один потрясающих размеров кусок, оставив только прикрытую салатным листком корочку булки.
— У меня теперь кусок в горло не лезет.
Парень вышвырнул остатки своего собственного гамбургера и стакан с лимонадом за окно, не удосужившись проследить взглядом, как они шлепнулись об асфальт. Он с удовольствием закурил очередную сигарету.
— Ну, двинулись.
Бесконечная морозная ночь. Но Снеголапу все равно жарко. Кабина грузовика превратилась в раскаленную жаровню, и он попытался уломать напарника отключить печку, но безрезультатно. Поэтому он повернул ручку и до половины открыл окно, впустив спасительную леденящую прохладу.
— Ты чего, обалдел, эскимос паршивый?
Снеголапа это начинало раздражать, но он почел за лучшее воздержаться от того, чтобы задать малому трепку, которую тот заслужил.
— Да закрой же ты это окно проклятое! — взвизгнул парень. — С ума, что ли, сошел?
На что Снеголап спокойно ответил:
— Дружище, в тех краях, откуда я родом, не принято так громко тявкать на такого большого парня, как я, особенно такому хилятику, как... — Он озадаченно замолчал. — В чем дело?
— Боже милосердный, — парень в страхе уставился на своего пассажира, широко раскрыв рот.
— Что?.. — Снеголап протянул было руку, чтобы почесать в затылке, но остановил ее на полпути, когда понял, что имеет в виду напарник. Кисть его покрылась мехом, а на кончиках пальцев выросли молочно-белые когти. Его обычная лапа. Он ощупал свое лицо. Заклинание Шейлы теряло силу.
Парень оторвал глаза от этого зрелища, чтобы посмотреть на дорогу, потом снова перевел взгляд на Снеголапа.
— Эй...
За этот короткий промежуток лапа белоснежного зверя снова превратилась в руку, мех и когти исчезли. Лицо его стало гладким на ощупь.
— Что за чертовщина? — прошептал парень. — Разве ты сейчас... разве ты?..