Крепло подозрение, что мне не так-то счастливо жилось раньше. И в прошлом много такого, чего вспоминать совершенно не хочется. Наоборот, может, ещё счастливей буду, если так и не вспомню. Начну жизнь с чистого листа. Самое ценное-то из той, прежней, со мной.
Я начинала догадываться, что Орвик в моей жизни был той самой спасительной верёвкой, вцепившись в которую, можно вылезти из глубокого и тёмного колодца.
Но я никогда не задумывалась, а зачем я ему самому-то нужна.
И в самом деле… богатый, залюбленный, обожаемый всеми, наследник огромного Замка, необычайно одарённый маг.
Чего такого не хватало в его жизни, что он бросился спасать одну несчастную, заблудившуюся девчонку?
И вот сейчас, в его глазах, в которых цепенеет страх, когда он понимает, что не успеет — просто не успеет прийти мне на помощь, заслонить от беды, от ожившей смерти… читаю ответ.
Потому что человеку нужен человек.
Потому что выбираем не мы — а что-то глубоко внутри нас. Может, ребёнок, который хочет взять за руку другого ребёнка, невидимого и спящего там, под гнётом лет, сомнений, обязанностей и долга. Он запускает солнечные зайчики, который вдруг неожиданно, отражаются в осколке зеркала в ладони другого.
Мы не можем жить сами по себе, как дикие коты. Мы волки, которые ищут свою стаю.
Или хотя бы пару — чтобы вместе выть на луну. Вместе эта песня — красивый гимн жизни, от неё разбегается всё мелкое зверьё, чтоб не попадаться под лапу. По одиночке — тоскливый погребальный плач.
Почему я?
Всё дело в свете.
Он у нас общий на двоих. Ты зажёг искру. Я её отразила и вернула тебе сто крат более ярким огнём.
Если я погасну сейчас, для тебя же всё померкнет тоже?
Я не хочу, чтобы ты остался один в темноте.
Что-то лопнуло внутри меня беззвучно.
Стало больно.
А потом темно.
Но прежде, чем я опала в эту мягкую темноту, успела заметить, как осыпается и становится неподвижной кучей мёртвого пепла та противная серая дрянь, которая тянула щупальца, чтобы меня убить.
Глава 7.1
Гаяни… Гаяни… Прости, что я так долго. Я бы хотела тебе помочь.
Но пока не могу помочь даже себе.
Я запуталась. Я забыла, где выход.
Но я обязательно за тобой вернусь, Гаяни!
Ты ведь дождёшься?
У тебя хватит сил?
…Что-то мне снилось. Не помню, что.
Я открыла глаза, тут же закрыла — было светло, а свет почему-то раздражал. Хотела потереть их, но руку поднять не получилось.
Её кто-то держал.
С моих полуоткрытых губ сорвался тихий вздох. Я повернула голову и все-таки осмелилась ещё раз открыть глаза.
Орвик сидел у постели — своей, между прочим, постели, в которой почему-то валялась я, укрытая до самого подбородка, как ребёнок — и держал мою руку в своей. Когда увидел, что я проснулась, поднёс её к губам и прижался к внутренней стороне ладони. К самой чувствительной, где линия жизни. У него отросли колючки щетины, было щекотно. Отдавать не спешил — так и сидел, и смотрел на меня поверх моей ладони своими удивительными, полными дремлющей магии глазами. Сейчас в них медленно кружили огненные искры, как придонный спокойный ил, недавно взметённый вихрем, а теперь постепенно оседающий.
Голос мой слушался с трудом — я хотела пошутить, а получился какой-то вялый хрип:
— Кошмарная из меня служанка получилась. Только и делаю, что в постели валяюсь.
— Главное, делать это в правильной постели. Так что я не против. Было бы здорово сделать из этого добрую традицию.
В его глазах не было смеха.
Орвик отнял мою руку от своего лица и посмотрел на неё так, будто это была не рука, а как минимум драгоценный артефакт.
— Бледная какая… почти прозрачная. Все вены вижу. Слушай — а давай ты меня больше так не будешь пугать? Или клянусь, я тебя из этой постели никуда не выпущу.
— Звучит как начало доброй традиции, — улыбнулась я.
Он не ответил на улыбку.
А ко мне постепенно, волнами приходило осознание того, что непосредственно предшествовало моему обмороку. Улыбаться тоже расхотелось.
Я вдруг отчётливо вспомнила о том, как Орвик говорил, что не хотел бы себе девушку с магией и рад, что я самая обычная. И что теперь? Вдруг он разочарован?
Попыталась прокашляться.
— То, что у меня оказалась магия… тебе же это не нравится?
Сжалась и опустила глаза, ожидая ответа.
Орвик коротко вздохнул носом.
А потом вдруг властно охватил мою талию, приподняв с постели, и подался вперёд.
Такой немного жёсткий, властный, присваивающий поцелуй.