- Ладно тебе, Ши! Хватит строить из себя строгую мамочку. Я-то знаю, что ты меня и такой любишь.
Хитрюга уселась рядом и уложила мне зелёную голову на плечо. Я вздохнула и почесала её за ухом. Да, если вдуматься – сумасшедшая причёска Гаяни меньшая из моих проблем.
- Но вообще-то я тебя не за тем ждала, - тихо добавляет сестра. И тут я замечаю, что у неё глаза красные. Плакала. А чтобы довести до слёз мою сестру – это не знаю, что должно произойти.
- Рассказывай! – немедленно поворачиваюсь к ней всем телом.
Гаяни опускает плечи, упирается взглядом в пол и принимается ковырять заусенец. У неё вечно обкусаны ногти, пальцы в пятнах от очередного несмываемого эликсира. Да, пожалуй, новая причёска ей подходит больше длиннющих кос, на которые она вечно ругалась, что мешают.
- Понимаешь, тебя так долго не было… что я заснула, пока ждала, - тихонько начинает Гаяни.– И мне приснился кошмар.
- Ты такая из-за сна? – удивляюсь я. Совсем на неё не похоже.
- Угу, - кивает Гая и бросает на меня острый взгляд из-под непослушной зелёной пряди, упавшей на лицо. Удостовериться, что я отнеслась серьёзно к её страхам. Но сегодня такой день – я отнесусь серьёзно к чему угодно. Странное ощущение, будто каждая мелочь отныне имеет смысл, и случайностей просто больше не бывает.
- Так вот, - чуть успокоившись, продолжает она. – Мне снился… один человек.
- Человек?
- Парень. Красивый. Очень. Такое знаешь… лицо настоящего воина, но доброе. И умное. И вообще…
Я снова вздыхаю. Кажется, моя сестра начинает входить в тот возраст, когда говорят и делают всякие глупости.
- Да ты меня слушаешь?!
- Слушаю, слушаю. Дай хоть пока причешусь. А ты продолжай! – встаю и подхожу к маленькому столику в углу комнаты, выбираю гребень и принимаюсь расплетать тонкие косы у висков, тщательно вычёсывать длинное серебро волос. Мне никогда не хотелось обрезать свои. Ритуал причёсывания меня успокаивает.
- Ну вот. У него тёмные волосы и чёрные глаза. Во что одет, не помню. Помню только, что стоит передо мной, преклонив колено…
- Чтобы мужчина преклонял колено перед женщиной? А тем более девочкой. Гая, ну тебе и глупости снятся!
- Не перебивай! – вспыхивает сестра и даже чуть подпрыгивает на постели. – Ты хочешь дослушать, или нет?
Молчу, и она продолжает.
- Ну вот, и значит стоит он передо мной на одном колене и так смотрит… что душа вся переворачивается.
- Так а в чём кошмар-то? Симпатичный парень на тебя смотрит…
Гая не отвечает. Я откладываю гребень, оборачиваюсь, и вижу, что на ней лица нет. И кажется, снова плачет.
- Ты не понимаешь. Он на меня так смотрит, как будто ждёт чего-то, а я… держу в руках кинжал… заношу над ним высоко… и убиваю.
Крохотная слезинка катится по щеке Гаи. А она смотрит на меня таким взглядом, какой бывает иногда – как будто она верит, что я смогу её от всего защитить. Если бы так и было...
Подхожу к ней, мягко опускаюсь на колени и беру её ладони.
- Ты самый лучший, самый чудесный, самый добрый человечек из всех, что я знаю! И просто неспособна никому причинить вред. Тот случай с Боргом не в счёт, он заслужил. Это просто сон. Забудь! Это не настоящее. Ты никого не убивала. И не убьёшь. Поняла?
Гаяни шмыгает носом, открывает рот, чтобы что-то сказать…
И в этот момент из-за двери раздаются возмущённые вопли. Мы с Гаей переглядываемся. Список тех, кому причинила ущерб моя милая сестричка, только что пополнился. Правда, эту тоже не жалко.
Бросаюсь к двери, торопливым движением ладони разблокирую вход.
Серая завеса света падает, и передо мной, раздувая ноздри и расчленяя меня взглядом, оказывается человек, который я даже не подозревала, что знает, где я сплю.
- Что за мерзкие шутки? – шипит Мелия и машет обожжённой ладонью. Позади неё пара перепуганных служанок затихла с объёмными свёртками, прижатыми к груди. А чуть дальше, в тени, замечаю ещё одного гостя, который посмеивается в седую бороду, и явление которого в эту часть дворца ещё более неожиданно, чем пробуждение джархана.
- Дверь сломалась! – начинаю нести первую попавшуюся чушь. – Если бы мы были заранее оповещены о столь почётном визите, несомненно починили бы к вашему явлению!
Мелия почему-то не приступает к любимой забаве «втопчи в землю самооценку элианы», а замолкает и вплывает в комнату, которая тут же кажется ещё более крохотной, чем она есть. За ней вереницей мышек забегают служанки, принимаются копошится, разворачивать свёртки на моей постели.