Я исполню приказ отца.
Глава 14
Каждый следующий шаг даётся мне легче предыдущего.
Под конец уже бегу, не чуя под собою ног, подобрав летящие юбки.
Я хочу скорей упасть ему на грудь, увидеть, как в глазах загорится огонь при моём приближении, я хочу услышать о том, какая я непоследовательная, глупая, сумасшедшая, и как сильно он рад, что я передумала и вернулась.
И всё-таки к молчаливо, торжественно притихшим дверям во временную посольскую резиденцию я подхожу, охваченная робостью. Минут пять стою, восстанавливая дыхание. Прислушиваясь к себе, чтобы понять, чтобы убедиться — я правда так решила? Нет ли колебаний, сомнений? Не стоит ли повернуть обратно, пока не поздно?
Нет. Не стоит. И сомнений больше никаких.
Сколько до рассвета? Ночь уже перевалила за середину, наверняка не так уж много. Я не могу больше терять бесценное время.
Спасибо тебе, Гаяни, за этот урок! По злому капризу судьбы ты не смогла быть счастлива и добровольно отдала себя в жертву своему дару. Твой пример научил, как важно ценить каждую секунду. У меня же есть целых полночи счастья. Настоящее сокровище.
Толкаю дверь. Послы беспечны — она не заперта. Или так полагаются на свои силы?
Тихонько, как мышка, прохожу через тёмную гостиную, которую освещают лишь мерцающие искры головёшек в камине. Недопитые пиалы с чаем на столике. Вот и дверь, третья по счёту. Ошибиться я не могу, потому что уже была здесь. И знаю, что встречу по ту сторону. Сердце рвётся из груди, а по венам растекается огонь. Лишь боязно немного, что кто-нибудь ещё «застукает» меня и придётся отвечать на неудобные вопросы.
Как я объясню, зачем пришла?
Впрочем, послы видимо, решили как следует выспаться перед завтрашней дорогой. Потому что вокруг царит абсолютная сонная тишина.
Ну вот и всё. Обратной дороги нет.
Я нервно приглаживаю волосы, оглядываю платье — в порядке ли оно. Смешно! Если получится то, что я задумала, ему на мне не долго оставаться.
Кладу ладонь на дверь… и снова замираю в нерешительности. Почему я не подумала, что стану делать, если вдруг Орвика там нет? Или дверь заперта? Осмелиться стучать, рискуя перебудить ещё кого? А может, он спит и не услышит? А вдруг…
А вдруг он уже уехал, не дожидаясь рассвета? Увозя свою тайну с собой. Ведь миссия уже выполнена. Его здесь ничего не держит.
Даже одна слезливая дура, которая отказалась его провожать.
Но рука моя уже толкает дверь.
Не заперто.
Я крепко зажмуриваюсь и вхожу, закрываю неслышно за собой… и тут же отдёргиваю ладонь, потому что её обжигает холодом. Оглядываюсь и вижу, как толстый слой льда в мгновение ока сковывает выход ледяным панцирем. В сердце расцветает жгучий цветок ослепительной радости. Он меня никуда не отпустит.
Медленно-медленно разворачиваюсь — и вижу Орвика.
Он сидит на самом краю своей широкой постели, боком ко мне. Локти упираются в колени. У него поза человека, который ещё пять минут назад о чём-то напряжённо размышлял.
А в руках у него… даже не сразу понимаю, что именно. Но потом до меня медленно доходит.
В руках он держит покачивающийся маятник подвески. На той самой старинной цепи, что я видела у него на шее, теперь надет камень.
Серый, невзрачный камень — но я узнаю его мгновенно по какому-то странному наитию, которому не могу найти объяснений.
Камень, украшавший обложку «Эллерикона».
Орвик смотрит на меня ещё несколько бесконечно долгих мгновений — взглядом сумрачным и тёмным как ночь. Словно не верит в то, что видит перед собой. Но потом срывается с места и достигает меня в три широких шага.
— Орвик, я…
Мне договорить не дают. Он прижимает меня к двери и набрасывается с жадными, голодными, нетерпеливыми поцелуями. И я отвечаю — с упоением, отбросив, наконец, все страхи и сомнения, путаясь пальцами в его волосах, гладя по спине, прижимаясь и вздрагивая от удовольствия.
Он с трудом оторвался от меня спустя вечность, прислонился лбом ко лбу.
— Проклятье, ты всё-таки пришла… Ши, я впервые в жизни был в шаге от того, чтобы нарушить данное слово! Собирался идти к тебе и зацеловать так, чтоб выбить всю дурь из головы.
Я обняла его за шею, спряталась на груди, чувствуя, как совсем рядом гулко бьётся сердце. Его руки сжались на моей талии, словно тиски. Было слишком хорошо, и какое-то время никто из нас не хотел разрушить это очередным разговором. Наконец, я осторожно начала:
— Орвик, я…
— Если ты о камне, то оправдываться не собираюсь. Да, я тебя обманул. Вернее, не так — не сказал всей правды. Мне нужен был не «Эллерикон». На самом деле, мы давным-давно нашли одну из его копий в своём мире. Откопалась сама в бездонных сокровищницах библиотеки Замка янтарной розы. А нужен мне был именно оригинал книги, теперь ты поняла зачем.
Я, правда, хотела поговорить не об этом. А о том, что пришла к нему сегодня ночью с вполне определённой целью.
— Нет. Я теперь всё равно не поняла, зачем, — улыбнулась я.
— Расскажу как-нибудь потом. Пока мы здесь, тебе безопасней меньше знать.
Нет, мне не было обидно, что он меня всё-таки использовал, чтобы добраться до камня. Мы оба надёжно скрывали свои секреты. Вот только мои — намного, намного хуже. Имея законного жениха, наличие которого утаила, я явилась к нему, чтобы зачать сына. И в этом тоже не признаюсь.
Если кому и должно быть стыдно в этой комнате, так это мне.
Я поступаю некрасиво. Непорядочно. Я…
Он вдруг отстранился и приподнял моё лицо за подбородок.
— Только я не совсем расслышал, зачем ты пришла.
Нужно было ответить. Но слова не шли с языка, лишь щёки всё сильней предательски алели.
Я осторожно выпуталась из его рук. Развернулась и под пристально-жгучим взглядом направилась к постели. Возле неё остановилась и стала раздеваться. Непослушными, деревянными пальцами распутала все крючки и завязки. Платье соскользнуло к ногам, я осталась лишь в нижней сорочке.
Юркнула под одеяло, улеглась на середине кровати и уставилась в полумрак — туда, где у самой двери, скованной льдом, темнели очертания высокой фигуры.
Сердце продолжало оглушительно стучать, пальцы, которыми я цеплялась в кромку шерстяного одеяла, леденели, сорочка задралась самым неприличным образом, а я не решалась сунуть руку вниз, чтобы её поправить.
— Та-а-к… — проговорил Орвик, и алые угли его глаз засветились в полумраке до того ярко, что он напомнил мне дикого зверя. По спине пробежала горячая волна. Пальцы на ногах поджались и стали чуть меньше мёрзнуть.
А потом он медленно пошёл к постели, на ходу расстёгивая пуговицы своей рубашки. Чёрная ткань невидимой кляксой упала на пол.
Я не могла разглядеть всех деталей в темноте, но даже увиденного хватило, чтобы кровь толчками всё быстрей и быстрей понеслась по жилам. Сладко-сладко замирало в груди предвкушение.
Орвик опустился на кровать одним коленом, потом другим, стремительно двинулся вперёд и тенью навис надо мной.
— Значит, вот что ты решила? — проговорил он, прожигая меня пламенем, бушующем в глазах, до самого нутра.
Я только глубже сползла под одеяло, накрываясь вместе с носом, и кивнула.
Он выдохнул. Не отрывая взгляда, на ощупь протянул руку куда-то в сторону и сунул подвеску под соседнюю подушку. Потом резко сдёрнул с меня одеяло. И долго-долго рассматривал, пока я обмирала под его взглядом. Моё тело плавилось и сгорало, и жаждало следующего прикосновения. И было уже ничего не страшно. И позабылись и стёрлись из памяти все ужасы, которые мне рассказывали про «первый раз».
С ним не может быть плохо.
С ним я стану самой счастливой на свете.
— Чтоб я сдох! — простонал вдруг Орвик. — Надеюсь, никто не узнает, или пойдут слухи, что у меня не всё в порядке со здоровьем.
Он опустился на постель рядом со мной, а потом перекатил меня на бок и крепко-накрепко прижал к своей груди. Его жаркой, обнажённой кожи было так много под моими пальцами, под моими губами, под моим сердцем, что я растерялась и задохнулась от бури неизведанных раньше эмоций.