Разум Магды отказывался воспринимать картину, описанную Гленном.
— Это невозможно!
— Почему? Думаешь, будет недостаток в добровольцах, готовых служить в лагерях смерти, созданных Расаломом? Нацисты в полной мере доказали, что всегда найдутся желающие принять участие в уничтожении себе подобных. Но и это еще не все. Ты, надеюсь, заметила, как изменились жители деревни? Все, что скрывалось в самых темных уголках их души, всплыло теперь на поверхность. Они не испытывают ничего, кроме злобы, ненависти и жажды насилия.
— Но почему?
— Под влиянием Расалома. Разгуливая по замку, он постепенно наращивал силу за счет смертей и ужаса, царящих там, а главное, за счет медленной деградации твоего отца. А пока он наращивал мощь, солдаты вдобавок еще и разрушали стены замка. Каждый день они понемногу разбирали его, нарушая целостность строения. И с каждым днем влияние Расалома распространялось все дальше за стенами замка. Замок был выстроен по старинному образцу, и изображения рукояти меча на стенах были расположены таким образом, чтобы заточить Расалома внутри, отрезать от внешнего мира и сдерживать его мощь. Теперь система нарушена, и жители деревни расплачиваются за это. А если Расалом вырвется на свободу и доберется до концлагерей, то уже всему миру придется расплачиваться! В выборе жертв Расалом не так разборчив, как Гитлер, — ему сгодятся все расы и народности, независимо от вероисповедания или цвета кожи! Расалом воистину сторонник равенства — для него нет разницы между богатыми и бедными, верующими и неверующими: богачи не смогут откупиться, благочестивые не вымолят спасения, хитрые не выкрутятся и не ускользнут. Страдать будут все, особенно женщины и дети. Люди будут рождаться в несчастье, жить в вечном отчаянии и умирать в муках. Поколение за поколением будут страдать для того, чтобы питать Расалома!
Гленн остановился перевести дух и продолжил:
— Но самое страшное, Магда, что тогда исчезнет всякая надежда! И этому не будет конца! Расалом станет непобедим и бессмертен! Станет недосягаем. Если он вырвется сейчас на свободу, его невозможно будет остановить. В прошлом его останавливал меч, но теперь, если учесть, что творится вокруг… он станет настолько силен, что даже рукоять, соединенная с клинком, вряд ли его остановит. Нельзя допустить, чтобы он вырвался из замка!
Магда поняла, что Гленн собирается в замок.
— Нет! — закричала она и обхватила его руками, пытаясь удержать. Она не могла позволить ему уйти. — В таком состоянии ты не можешь с ним драться! Он убьет тебя! Неужели больше некому? Пусть это сделает кто-нибудь другой.
— Некому! Только я! И, как твой отец, я должен сражаться с ним один на один. К тому же я виноват в том, что Расалом еще до сих пор существует.
— Но почему?
Гленн промолчал. Тогда Магда решила поставить вопрос иначе:
— А откуда вообще он взялся, этот Расалом?
— Он был человеком… когда-то. Но отдался во власть сил Тьмы, и они изменили его. Навеки.
У Магды пересохло во рту.
— Но тогда… если Расалом служит силам Тьмы, кому служишь ты?
— Другим силам.
Она заметила, что отвечает он неохотно, но не унималась:
— Силам добра?
— Возможно.
— И давно?
— Всю жизнь.
— Но как же так… — Магда боялась услышать ответ. — Почему это твоя вина, Гленн?
Он отвернулся.
— Меня зовут не Гленн, а Глэкен. И я так же стар, как Расалом. Это я выстроил замок.
С тех пор как Куза спустился в яму за талисманом, Моласара он больше не видел. Боярин сказал о том, что немцы теперь поплатятся за то, что заняли его замок, при этом голос его донесся откуда-то из глубины туннеля, а потом он исчез совсем. Мертвецы снова зашевелились и двинулись следом за удивительным созданием, которое повелевало ими.
Куза остался наедине с холодом, крысами и талисманом. Ему хотелось поскорей убраться отсюда, но он здраво рассудил, что самое главное сейчас — уничтожить немцев: и солдат, и офицеров, что Моласар и собирался сделать. Конечно, профессор не отказался бы посмотреть, как будет умирать майор Кэмпффер. Пусть испытает хоть частичку того ужаса, через который заставил пройти тысячи ни в чем не повинных и беспомощных людей.