— Что методы СС здесь не помогут.
— Методы СС всегда помогают.
— Но не в этот раз.
— Я только начал! Еще не расстрелян ни один крестьянин!
Говоря это, Кэмпффер, однако, отдавал себе отчет в том, что столкнулся он здесь с чем-то необъяснимым. Сотрудникам СС еще не приходилось решать подобной проблемы. Прецедентов не было, и он не знал, к кому обратиться за помощью или советом. В этом чертовом замке было нечто не поддающееся ни страху, ни насилию. Оно само великолепно умело пользоваться страхом как оружием. Это не партизаны, не фанатики из Народной крестьянской партии. Это нечто сильнее войны, сильнее национальности, сильнее расы.
И все же крестьян надо будет на рассвете расстрелять. Он не мог их отпустить — это означало бы признать поражение, и не только свое, но и СС. А подобного нельзя допускать. Не важно, что их смерть не произведет ни малейшего впечатления на… нечто убивающее немецких солдат. Крестьяне должны умереть.
— А они и не будут расстреляны, — сказал Ворманн.
— Что? — Кэмпффер оторвал наконец глаза от стакана и глянул на капитана.
— Да деревенские… Я их отпустил.
— Как ты посмел! — Кэмпффер вскочил со стула, отметив про себя, что к нему вернулась способность чувствовать — он был зол.
— Ты будешь еще благодарить меня, что не придется отвечать за смерть жителей целой румынской деревни. А именно этим закончилось бы. Знаю я таких, как ты: раз начав, вы уже не можете остановиться, и вам безразлично, есть от этого толк или нет, не важно, скольких придется убить, — вы скорей перебьете всех, чем признаете свою ошибку. Именно поэтому я и решил не дать тебе начать. Можешь теперь обвинить в провале меня. Я не стану возражать. И тогда, по крайней мере, мы сможем передислоцироваться в более безопасное место.
Кэмпффер молча сел, сразу смекнув, что такой поворот событий действительно дает ему шанс. Но он все равно в ловушке. Доложить руководству СС о провале означало бы конец карьеры.
— Но я не собираюсь сдаваться! — воскликнул майор, пытаясь выглядеть решительным и упорным.
— А что ты еще можешь сделать? С этим невозможно бороться!
— Я буду бороться!
— Но как? — Ворманн откинулся на стуле и сложил руки на животе. — Ведь ты даже не знаешь, с кем сражаться. Так как же ты собираешься это делать?
— Огнем! Оружием! С помощью…
Кэмпффер не договорил и, кляня себя за малодушие, невольно отшатнулся, когда Ворманн вдруг подался всем телом вперед.
— А теперь слушайте меня, господин штурмбаннфюрер. Эти люди были уже мертвы, когда пришли к вам! Мертвы! В коридоре весь пол залит кровью. Они умерли в этой вашей временной тюрьме! И тем не менее прошли по коридору, поднялись наверх, выломали дверь, промаршировали к вашей койке и свалились на вас! Объясните, как вы собираетесь с этим бороться?
Кэмпффер вздрогнул.
— Они были живы, когда пришли ко мне! Пришли с докладом, повинуясь высокому чувству долга, несмотря на смертельные раны.
— Они были мертвы, мой друг, — произнес Ворманн без малейшего намека на дружелюбие в голосе. — Ты ведь не рассмотрел их как следует, был слишком занят, счищая дерьмо со штанов. А я рассмотрел. Я рассмотрел их так же внимательно, как и каждого погибшего в этом Богом проклятом замке. И поверь мне: смерть настигла их внезапно, они не успели сделать ни шагу. Артерии на горле у них были разорваны, как и дыхательные пути. Шеи разодраны до позвоночника, так что они никак не могли прийти к тебе с докладом, будь ты хоть сам Гиммлер.
— Значит, их принесли! — Несмотря на то что Кэмпффер был свидетелем этой страшной трагедии, он все еще пытался найти какое-нибудь разумное объяснение случившемуся. Ведь мертвецы не ходят! Не могут ходить!
Ворманн снова откинулся назад и с таким презрением поглядел на майора, что тот почувствовал себя маленьким и голым.
— А вас в СС обучают еще и лгать самим себе?
Кэмпффер промолчал. Он сразу определил, что подчиненные его мертвы, стоило лишь поднести фонарь к их лицам.
Ворманн встал и направился к двери.
— Пойду скажу людям, что на рассвете мы отсюда уходим.
— Нет!
Слово само сорвалось с языка и прозвучало громче и визгливей, чем майору хотелось бы.
— Не собираешься же ты здесь оставаться?
Ворманн недоверчиво посмотрел на майора.
— Я должен выполнить свою задачу.
— Но ты не сможешь! Ты проиграешь! Теперь-то тебе это должно быть ясно.