— Тебя они послали?
— Никто меня не посылал, но я же вижу, что всем неудобно и что все тебя осуждают.
— И отец?
— Феликс уже извинился перед ней. Теперь твой черед.
— Вот что, мама, я тебе скажу: мне глубоко наплевать, что там думают остальные. Никаких извинений приносить не стану. И мне до чертиков надоела эта тема. Пойду лучше отдохну после обеда. — Антон резко встал и так же резко сел. — Совсем забыл, что тут и отдыхать негде. В моем номере как следует, не полежишь. Ну и свинью нам подложил папаша; если ему так приспичило нас всех собрать, можно же было снять нормальный особнячок. Хоть в Польше, хоть на Мадагаскаре. Так нет же, захотелось купить этот занюханный замок. Вот бы и жил в нем со своей Марией. Нас-то зачем сюда приглашать. Знаешь, какое у него главное занятие в жизни — выкобениваться. Всегда и везде, при любых обстоятельствах. И угораздило же тебя выйти за него замуж, да еще родить меня. Нельзя было это сделать от другого донора?
Антон встал и. не оглядываясь, быстрыми, но грузными шагами направился к входу в замок. Анастасия Владимировна смотрела вслед сыну. На ее глазах показались слезы.
21
Когда Мария вошла в номер, то сразу заметила, что Каманин расстроен. Он сидел у окна и смотрел на озеро. Брови напряженно сомкнулись друг с другом, от чего лицо приобрело напряженное выражение.
Она подошла к нему и мягко положила руку на плечо.
— Тебя что-то беспокоит, Феликс?
Он поднял голову и посмотрел на нее.
— Эта история с официанткой…
— Ее зовут Агнеша, — подсказала Мария.
— Эта история с Агнешой вывела меня из спокойного состояния.
— Ты мне говорил, что Антон очень несдержанный. Он был таким с детства?
— Так и есть, но эти качества в нем только прогрессируют. Чем выше он забирается наверх, тем заносчивей становится. Жалко Настю, она чересчур мягкий человек, она не может ничего с ним сделать. Хотя я уверен, что пытается. Она всегда чрезмерно чутко реагировала на все его эскапады и потакала капризам.
— Феликс, ты же понимаешь, его уже не переделать.
— Понимаю, вот только неожиданно для себя я почувствовал сильную вину. Я слишком мало с ним общался. Когда он был ребенком, он всегда хотел со мной беседовать. А мне было либо некогда, либо не интересно; что может сказать мне маленький мальчик. Это большая моя ошибка.
— Попробуй с ним поговорить сейчас.
Каманин кивнул головой.
— Я непременно это сделаю, даже несмотря на то, что мне заранее известен результат. Он уже в том состоянии, когда слова на него не действуют. Он отгородился от всего, что способно нарушить его представление о самом себе и о мире. С такими людьми бесполезно иметь дело, они уже полностью омертвели.
— Ты не преувеличиваешь?
— Грустно так думать о своем сыне, но всегда лучше говорить правду, чем приятную ложь. Ладно, пока хватит об этом. Скажи, чем заняты гости?
— Кто чем? Мне кажется, каждый пытается найти тут себе занятие.
— И кто что нашел?
— Я не за всеми наблюдала… — Мария замолчала.
— Пожалуйста, если начинай, то договаривай.
— Как скажешь. Журналист, его фамилия Лагунов…
Каманин пристально посмотрел на Марию.
— Он берет у кого-то интервью?
— Можно сказать и так.
— Скажи лучше, как на самом деле, Маша.
— У меня создалось впечатление, что он клеится к Мазуревичуте.
— К Руте? — встрепенулся Каманин.
Его волнение не укрылось от Марии.
— Да.
— Почему так решила?
— Я видела, как он смотрит на нее.
— И как?
— Как кот на сметану. Она, несмотря на возраст, очень привлекательна. К тому же выглядит гораздо моложе.
— Я тоже это заметил. — Их взгляды встретились. — Не хватало, чтобы ты еще ревновала к ней.
— Феликс, это от меня не зависит, — словно извиняясь, произнесла Мария. — Ревность, как и любовь, приходят к нам без спроса.
— Не зависит, — согласился Каманин. — Пойду, посмотрю, что происходит в мире. А ты пока тут отдохни. Ты натрудилась в столовой.
— Как скажешь, — согласилась Мария. — Хотя ты прав, я действительно устала.
Каманин встал, поцеловал Марию и вышел.
22
Пройдя через пустой каминный зал, Каманин вышел на террасу. Здесь находилось несколько столиков, однако занят был только один, за которым расположились Лагунов и Мазуревичуте. Перед ними стояла бутылка вина, они что-то весело обсуждали, потягивая его из бокалов. При виде Каманина они одновременно замолчали и посмотрела на него.