— Папа, можно тебя буквально на минутку, — попросила дочь.
— Конечно, Майя. Только давай присядем. Пойдем на террасу.
Они вышли на террасу, здесь никого не было, все уже куда-то разошлись. Они сели в кресла.
— Папа, ты разговаривал с Колей? — спросила Майя, пристально смотря на отца.
— Разговаривал, — подтвердил он.
— Что он тебе сказал? Что с ним произошло?
Каманин несколько секунд раздумывал.
— Тебе стоит об этом спросить у него, — ответил он. — Я не могу быть передаточным звеном. Если он сочтет нужным, все тебе объяснит. Лучше поговорим о тебе. Ты недавно разошлась с мужем. Что случилось? Ты же его так любила?
— Ничего не случилось, папа. Мы вдруг в какой-то момент почувствовали, что нам друг с другом жутко скучно. Однажды мы решили об этом поговорить и пришли к выводу, что надо расходиться. Что и сделали. Вот и вся история. Как видишь, все ужасно банально.
— Что ж, в таком случае я рад. Скука — самая ужасная вещь, что может настигнуть человека. Это означает, что утрачены все связи с окружающим миром. И их следует восстанавливать в срочном порядке. Надеюсь, этим ты в настоящее время и занимаешься.
— Ты прав, именно нечто подобное со мной и произошло, — задумчиво произнесла Майя. — Вот только как-то утраченные связи не очень спешат восстанавливаться. Я уже несколько месяцев ничего не делаю, не хочется. Хотя есть заказы и даже интересные. Но не могу за них браться, руки опускаются. Папа, ты же все у нас знаешь, скажи, как выйти из этого положения?
Каманин грустно покачал головой.
— Удивительно, у твоей матери тоже были такие периоды отчуждения от мира. Я старался их как-то купировать, находить для нее новые занятия.
— Получалось?
— Почти нет, Оксана очень слабо реагировала на мои усилия. Пока это чувство само не проходило, мало что помогало.
— Но почему возникает скука? Мне с Михаилом поначалу было интересно. А потом, как отрезало.
— Если бы знать, можно только предположить.
— Так, предположи, папа. Ты же всю жизнь этим только и занимаешься.
— Скука появляется, когда ты что-то исчерпываешь, а привычка не компенсирует возникшую пустоту. Скорей всего это с тобой и случилось. Ты должна радоваться этому.
— Радоваться? Но чему? Тому, что вместо любви образовалась яма из скуки?
— Нет, тому, что не образовалась привычка. Привычка — это омертвение, ты могла в таком состоянии прожить многие годы, а то и всю жизнь. А ты успела вовремя выскочить из этой западни.
— Вот не думала в таком плане о том, что случилось.
— А ты подумай.
— Но все равно, как справиться со своим состоянием, не знаю. А оно гложет меня.
— Вот тут, пожалуй, не помогу. Оксане не смог помочь, тебе — тоже не смогу. Есть вещи, с которым приходится справляться самостоятельно. Так уж устроено.
— А я, признаться, надеялась на твою помощь, — грустно протянула дочь.
Каманин развел руками.
— Извини.
На террасу быстро вошла Мария.
— Вот вы где! — воскликнула она. — А я даже к озеру спускалась в поисках тебя. Тебе надо отдыхать.
— Ой, папа, я тебе помешала! — смутилась Майя. — Ты же шел отдыхать.
— Все нормально, я рад, что мы поговорили. Пойдем, Мария. Отдохнуть действительно не помешает.
27
Лагунов лежал на кровати и слушал запись на диктофоне. И думал о том, что может быть все же не зря он сюда приехал и напишет интересный материал. Эти люди какие-то ненормальные или точнее аномальные, их психологию не просто уяснить. Они живут, исходя из каких-то неясных принципов, по крайней мере, до сих пор его жизненный опыт однозначно свидетельствовал о том, что если они и существуют, то ими никто не пользуется. По большому счету кроме цинизма и прагматизма ничего другого он не встречал. Все хотят только одного — денег и удовольствий и ради них готовы на любые поступки. Никто не говорит, что ради этих целей надо грабить и убивать — это уже крайность, но все остальное вполне приемлемо. И уж точно никто не станет воевать за идеи, они давно у нормальных людей потеряли всякую ценность. Кроме всяческих неприятностей они ничего не приносят. А тут…
Мазуревичуте: «Ты помнишь, Феликс, как начинались наши расхождения. Мы были в Вильнюсе и смотрели на все эти события. И тебе они не очень нравились».
Каманин: «Мне они нравились, но я очень опасался их последствий, Рута».
Мазуревичуте. «Да, да, я прекрасно помню твою аргументацию, я потом много о ней думала. Ты говорил, что переход от тоталитаризма к демократии быстро невозможен, общество рухнет в новый тоталитаризм, хотя и другого замеса. Нужен промежуточный период, ты его тогда называл: тоталитарно-демократический».