— Да, то есть не совсем, — ответил он.
— Как вас прикажите понимать?
Лагунов решил, что чем ближе к правде он будет говорить, тем легче станет вести разговор.
— Мне захотелось с вами просто поговорить, — сказал он. — Если, конечно, я вам не мешаю.
— Я сейчас не занималась ничем серьезным. О чем же вы хотите говорить?
Лагунов продолжал стоять у двери, и от этого чувствовал себя еще неуютней. Мазуревичуте, кажется, поняла это.
— Садитесь на стул, — предложила она.
Лагунов поспешно сел.
— Извините, если вам мои вопросы покажутся излишне личными.
— Ничего страшного, я привыкла к самым разным вопросам. Иногда такое спрашивают… Так что можете не стесняться. Но всегда производит хорошее впечатление, когда тот, кто спрашивает, соблюдает такт, — улыбнулась Мазуревичуте.
— Я постараюсь, — пообещал Лагунов. — Вы, в самом деле, считаете, что политические разногласия стоят того, чтобы разорвать отношения с любимым человеком?
Мазуревичуте несколько мгновений, не отрывая глаз, смотрела на своего собеседника.
— Почему вас, Сергей Станиславович, заинтересовала именно эта тема?
— Могу вас попросить звать меня просто по имени.
— Почему бы и нет, давайте перейдем на имена. Так почему?
— Мне кажется это неразумно. Почему политика должна мешать любви.
— Знаете, я долго потом мучилась этим вопросом. И пришла к выводу, что мы были все же правы.
— Можете объяснить?
— Не знаю, смогу ли я, но попробую. Я думаю, что любовь всеобъемлющее чувство, оно не может быть выборочным. Либо ты целиком принимаешь человека, либо целиком отторгаешь. Я политик и постоянно ищу компромиссы. Но и тут все больше сомневаюсь в их полезности.
— Почему?
— Видите ли, Сергей, на первый взгляд, компромиссы помогают находить решения многих вопросов. Но во многих случаях это только иллюзия, в реальности эти вопросы либо не решаются совсем, либо не так, как того требуют обстоятельства. И через какое-то время мы с изумлением обнаруживаем, что проблема стала еще острей. Нам нужны не политики, которые умеют заключать компромиссные сделки, а политики, способные проводить бескомпромиссную политику. Только они и добиваются реального успеха. Возможно, вы удивитесь, но это правило действует и в любовных отношениях. Может быть, компромиссы и могут удержать двух человек вместе, но их чувства начинает разъедать коррозия. Когда я расставалась с Феликсом, я не могла, так как сейчас выразить эти мысли, но я их ощущала, можно сказать, кожей. Думаю, дальше объяснять нет смысла.
— У вас затем не возникало желания снова соединиться?
Логунову показалось, что его собеседница бросила на него насмешливый взгляд.
— Почему же, возникало и многократно. Иногда так сильно, что я была готова забыть обо всем, лишь бы Феликс был рядом. Честно говоря, я и сама точно не ведаю, какая сила меня тогда удержала от такого поступка. Но я его не совершила и радуюсь этому.
— И у вас в то время не было других мужчин?
— Не было, хотя очень хотелось. Но пока я мысленно принадлежала Феликсу, я не могла себя разменивать на легкие интрижки. Возможно, вы не поверите, но снова какая-то неведомая сила не позволяла мне так себя вести.
— А сейчас позволяет?
— Сейчас, — посмотрела Мазуревичуте долгим взглядом на журналиста, — позволяет. Я свободна, у меня ни перед кем нет обязательств. А почему вы задали мне такой вопрос?
«Надо действовать прямо сейчас, — промелькнула у Лагунова мысль. — Неизвестно, возникнет ли еще столь благоприятная ситуация».
Со стула он быстро пересел на кровать, рядом с женщиной. Ее глаза были совсем близки от него, но их выражение он понять не мог.
— Вы мне очень нравитесь, — пробормотал он и потянулся к ней губами.
Мазуревичуте быстро и ловко вскочила.
— Мы с вами так не договаривались, — сказала она. — Пересядьте на стул.
Лагунов пересел. Давно он не ощущал себя столь неловко. Мазуревичуте снова заняла место на кровати.
— Послушайте, я свободная женщина, но это не означает, что общедоступная, — не скрывая иронии, проговорила она. — У меня бывают любовники, но тогда, когда я чувствую, что хочу быть с ними. И я никогда не спешу с выбором. Возможно, вы тоже достойны этого высокого звания, но пока я вас знаю слишком мало. Так что либо терпите и демонстрируйте мне ваши достоинства, в первую очередь человеческие, а уж потом все остальные, либо забудьте про меня. Что вы выбираете?
— Первый вариант, — процедил Лагунов.
Мазуревичуте отрицательно покачала головой.