— Кто, спустившись в бездну Смерти, поднимается на Древо Жизни, — такими, как представил я, словами был встречен наверху невольный пилигрим, — тот попадает в Город Всех Возможностей, откуда видно Все и делается выбор.
Мимика рассказчика уже не помогала, приходилось строить домыслы. Быть может, попав в Город Всеединства и его Частей, наш грабитель вдруг услышал:
— Чего ты хочешь для себя — богатства (Динарии), силы (Мечи) или мудрости (Чаши)) Выбирай не медля!
То был непоколебимый и блистательный архангел (Рыцарь Мечей), и наш герой поспешно крикнул:
— Выбираю богатство (Динарии).
— Получишь Посохи! — ответил не сходя с коня архангел, и город вместе с деревом рассеялся как дым, а вор, ломая ветви, рухнул в заросли.
Повесть об Орландо, впавшем от любви в безумие
Теперь таро, разложенные на столе, образовали замкнутый квадрат с пустым отверстием посередине. Над ним склонился гость с блуждающим взглядом, который до сих пор был погружен в себя. Это был воин-исполин; когда приподнимал он руки, они казались налиты свинцом, а головой ворочал так неспешно, словно от тягостных раздумий что-то надломилось у него в затылке. Он был явно чем-то глубоко подавлен, этот полководец, судя по всему, еще недавно — гроза врагов.
Фигура Короля Мечей, призванная нам поведать сразу и о его ратном прошлом, и о безотрадном настоящем, была положена рассказчиком слева от квадрата, напротив Десяти Мечей. И тут же ослепила нас густая пыль сражений, затрубили в ушах трубы, вот уже летают в воздухе обломки копий, сталкиваются конские морды, смешивая переливчатую пену, вот уже мечи то лезвиями, то клинками бьются о клинки и лезвия других мечей, и там, где образующие круг живые враги взлетают над седлами, чтоб опуститься уже не на коней — в могилу, в центре круга виден взмахивающий Дурлинданой паладин Орландо. Мы узнали его — это он нам излагал свою историю, полную терзаний и метаний, надавливая тяжелым как железо пальцем на каждую из карт.
Сейчас он нам указывал на Королеву Мечей. В светловолосой даме, что, окружив себя железными пластинами и острыми клинками, словно поддразнивала всех едва заметной чувственной улыбкой, мы все узнали Анджелику, чародейку, явившуюся из Катая на погибель франкских армий, и не было сомнений: граф Орландо по-прежнему в нее влюблен.
Дальше было пусто; Орландо положил туда Десятку Посохов, и мы увидели, как неохотно расступился лес при приближении героя, как ели ощетинились подобно дикобразам, как мускулистые торсы дубов напряглись, а буки вырвали из почвы корни, дабы преградить ему дорогу. Словно весь лес кричал Орландо:
— Не ходи! Не надо! Зачем ты дезертируешь с усыпанных металлом полей битвы, из царства прерывистости и раздельности, отказываясь от резни, которая тебе по нраву и где ты превосходишь всех в искусстве расчленения и изъятия, зачем рискуешь углубиться в вязкую зеленую природу, меж витков живого неразрывного единства? Лес любви — не место для тебя, Орландо! Ты преследуешь врага, от козней которого не сможешь защититься никаким щитом. Забудь об Анджелике! Возвращайся!
Но Орландо, конечно, не внимал этим предупреждениям, поглощенный лишь одним видением, представленным на карте номер VII, на Колеснице, которую сейчас он положил на стол. Тот мастер, что выписывал сверкающими лаками наши таро, править Колесницей посадил не короля, как в дюжинных колодах, а даму в облачении волшебницы или восточной государыни, державшую поводья двух крылатых белых лошадей. Так рисовало воспаленное воображение Орландо роковой въезд Анджелики в лес, и он преследовал ее, высматривая следы летучих копыт, что легче лапок мотыльков, искал на листьях золотую пыль, подобную пыльце, которую они роняют с крыльев.
Несчастный! Он еще не знал, что в это время в самой чаще нежное и пылкое объятье соединило Анджелику и Медора. Об этом сообщила нам Любовь — томлением, которое художник сумел запечатлеть в глазах влюбленных. (Тут начали мы понимать, что этот паладин с железными ручищами и отрешенным видом с самого начала приберегал для себя лучшие карты всей колоды, предоставляя прочим лепетать о выпавших им испытаниях под звон динариев, чаш, мечей и посохов.)