Затем он подвел Йолу к еще одному экспонату — новому изящному оружию, пехотной винтовке Шасспо.
— Это единственное наше оружие на всей выставке? — понизив голос, спросила Йола.
— В этом павильоне представлена рельефная карта наших фортов, — ответил маркиз, — которая, когда я в последний раз был здесь, привлекла к себе внимание прусских офицеров.
Йола прекрасно понимала, что он хочет сказать. Неужели те, кто говорят о грядущей войне, все-таки правы? По спине ее пробежал неприятный холодок.
В прошлом году Австрия неожиданно потерпела поражение в битве при Садове, ознаменовавшее возвышение Пруссии как военной державы.
Йоле вспомнилось, как отец однажды сказал, что французы никогда не потерпят немецкую угрозу у своих границ. Впрочем, она тотчас отмахнулась от этой мысли, сказав себе, что для опасений нет никаких причин.
В это самое время вся страна упивалась удовольствиями и гордостью. Франция гордилась своими техническими достижениями, первоклассной армией, богатством и прекрасной столицей.
— В будущем нас ждет только мир, — прошептала она еле слышно.
— Хотелось бы надеяться, — отозвался маркиз.
Йола уже заметила, что ему свойственны перепады настроения. В следующее мгновение он повел ее в зал французской кухни. Здесь были выставлены вина со всех уголков и из всех винных погребов Франции.
— О, сколько здесь всего! — вздохнула Йола. Они ходили по выставке уже несколько часов. — У меня такое чувство, что, когда мы дойдем до самого конца, окажется, что нас впереди ждут еще сотни удивительных экспонатов!
Они никак не могли решить, где им лучше поесть.
— Здесь десятки кафе и ресторанов, — сообщил маркиз. — Вы можете попробовать кухню любой страны. Какую вы предпочитаете?
Выбрать было трудно.
В испанском ресторане смуглые темноглазые официантки щеголяли в бордовых атласных юбках и белых кружевных шалях. Их иссиня-черные волосы были уложены в высокие прически, украшенные дамасскими розами и костяными гребнями.
Йола уже почти решила перекусить здесь, но затем они заглянули в русский трактир. Там работали белокурые официантки в причудливых кокошниках с разноцветными лентами.
— Но в одно место мы точно заглядывать не будем, — твердо заявил маркиз, — в английскую таверну. Там официантки безвкусно одеты, и мне говорили, что кормят ужасно.
В конце концов, чтобы развлечься, они решили перекусить в тунисском кафе. Здесь у официанток миндалевидные глаза были густо обведены сурьмой.
— Ясно одно, — сказала Йола, когда они завершили трапезу, сопровождавшуюся взрывами смеха. — Когда живешь во Франции, нужно есть у французов.
— Когда живешь во Франции, нужно все делать вместе с французами, — ответил маркиз. — Кстати, это касается и любви.
В его голосе прозвучали нотки, от которых Йола смутилась. До этого момента они с таким увлечением осматривали выставку, что у них не было возможности поговорить о чем-то личном.
Впрочем, она отчетливо понимала, что произошло накануне. Прошлой ночью она легла спать, думая о нем, и проснулась с его именем на губах.
Она до сих пор ощущала тот трепет, который маркиз своим поцелуем разбудил в ней. Теперь, когда они снова были вместе, ею владело странное возбуждение, какого она никогда не испытывала раньше и которое накладывало отпечаток на все, что она говорила и делала.
— Я не влюблена в него, — мысленно повторяла она, прекрасно понимая, что это не так и она лжет себе.
После обеда они еще час осматривали экспонаты выставки, а потом маркиз решил, что она устала, и отвез ее назад в дом Эме Обиньи.
— Вы сегодня снова ужинаете со мной, — сказал маркиз. — После чего я хотел бы с вами поговорить.
Сзади сидел кучер. И хотя он вряд ли мог подслушать их разговор, одно его присутствие делало близкое общение невозможным.
— Вы просите или приказываете? — уточнила Йола.
— Я прошу или, если угодно, умоляю вас, но ни за что не приму отказа.
Она и не хотела отказываться от его приглашения.
Вместе с тем она чувствовала, что их отношения становятся все более и более близкими, и не знала, как поступить. Она приехала в Париж, чтобы лучше узнать маркиза, выяснить, что он за человек. И вот теперь ей казалось, что все произошло слишком быстро. Ей было трудно думать об этом и даже дышать.
— Спасибо, что отвезли меня на выставку, — сказала она из вежливости.
— Это все равно что впервые сводить ребенка на детский спектакль, — с улыбкой ответил маркиз.
— Вы действительно так пресыщены жизнью? — удивилась Йола. — Вы должны были бы гордиться французской выставкой.