— Я имею в виду не выставку и не достопримечательности, — возразил маркиз. — Я говорю о чувствах, Йола. Вы заставили меня почувствовать то, чего я раньше никогда не испытывал.
— Вы в этом уверены?
— Еще как уверен! — с жаром воскликнул маркиз.
Вскоре они подъехали к «Английскому кафе». Здесь маркиз повел ее по крутой лестнице в отдельный кабинет, который назывался «Мариво». Хотя маркиз не сообщил этого Йоле, он также был известен как le cabinet des femmes du monde[9] — им часто пользовались светские дамы, приезжавшие сюда инкогнито со своими любовниками.
Небольшая комната была прекрасно обставлена, и, глядя на украшенный цветами стол, накрытый на двоих, Йола вновь ощутила восторг. Ей льстило, что маркиз желает поужинать с ней наедине.
Официант открыл бутылку шампанского, которая стояла на столе в ведерке со льдом. Маркиз снял с плеч Йолы шаль и, положив ее на спинку стула, сказал:
— Я еще ни разу не видел вас в белом.
— Вам нравится? — робко спросила Йола.
— Мне нравится все, что вы носите. Более того, я уверен, что нет такого цвета радуги, который бы не был вам к лицу. — Немного помолчав, он задумчиво произнес: — Сегодня вы кажетесь совсем юной девушкой, стоящей на пороге жизни и не имеющей ни малейшего понятия о том, что ждет ее впереди, однако переполненной радостью бытия.
В его голосе не было привычной насмешки. Маркиз говорил совершенно серьезно, даже проникновенно. Йола с удивлением посмотрела на него.
— О чем вы думаете? — спросил он.
— Мне интересно, повторяете ли вы то, что не раз говорили и раньше другим женщинам, или ваши комплименты искренние?
— Это не комплименты, Йола, — с обидой в голосе произнес маркиз. — Я говорю от всего сердца.
С этими словами он пересек комнату и встал, глядя в высокое зеркало, висевшее на стене.
Йола поняла: он смотрит не на свое отражение, а на нее, неподвижно застывшую в белом платье на фоне бордовой шторы.
— Что вы сделали со мной? — спросил он. — Я уже тысячу раз сказал себе сегодня, что слишком стар, чтобы испытывать подобные чувства.
— Сколько же вам лет?
— Двадцать семь, — ответил маркиз, — вернее, почти двадцать восемь.
Йола подсчитала: последний раз он был в замке пятнадцать лет назад, если только не приезжал на похороны ее отца. Интересно, часто ли он вспоминает о своей жизни в поместье Богарне?
Она едва не призналась ему, кто она такая, прежде чем их странные отношения не переросли в нечто большее. Но потом решила, что это было бы непростительной ошибкой. Она придумала себе роль и должна сыграть ее до конца. Чего она не знала и не могла знать — каким будет этот конец.
Они сели за стол. Маркиз явно старался ей угодить и ее развлечь. Он смешил ее историями про Париж, описывал приемы во дворце Тюильри, подчас неимоверно скучные, рассказывал про вечерние бульвары и танцевальные залы, где, напротив, царило веселье.
— Да, в Париже есть что посмотреть и куда пойти, — сказала Йола, — но мне кажется, что, проживи я здесь целых двадцать лет, я увижу лишь малую часть того, что тут есть.
— Неужели у вас такие планы? — поинтересовался маркиз. — Надолго перебраться в Париж?
Йола покачала головой.
— Нет, одно дело — приехать сюда погостить, — ответила она. — Но жить здесь все время я бы не могла. Мне больше по душе сельская местность.
Затаив дыхание, она ждала, что он на это скажет. Ответ был в форме вопроса.
— А вам там не скучно?
Йола вновь покачала головой.
— Там есть лошади и сады. Там есть чем занять себя. Там просто некогда скучать. — Она посмотрела ему в глаза и добавила: — Хотя мужчине там наверняка скучно.
— Если только у него нет денег.
Ответ был неожиданным. Она вся напряглась. Маркиз тем временем продолжал:
— Владелец поместья всегда найдет чем заняться. Увы, у меня нет никаких поместий. Наша семья лишилась всего во время революции.
— И вы не могли приобрести новое?
— Хорошие земли во Франции дороги, — отвечал маркиз, — а дом, в котором бы я хотел жить, и того дороже.
Радость, которая до этого переполняла все ее существо, начала отступать, подобно отливу, вытекать, словно ручей из глубокого пруда.
Она не сомневалась: маркиз имеет в виду замок и обширные владения Богарне, раскинувшиеся в долине Луары.
Он был прав. Именно в таком поместье ему полагалось жить.
Но, чтобы стать его хозяином, маркиз де Монтеро должен жениться на девушке, которую он не видел с тех пор, когда ей было три года, и кто знает, какой она выросла. Вдруг она безобразна или, что еще хуже, холодна и сурова, как ее мать?