Лейтенант улыбнулся:
— Это точно! Смотри, начинается!
— Угу, — буркнула я, и сама видящая, что Марит уже сделал «стойку» на очередную жертву.
Лейтенант Ратип был аристократом нового типа, изнеженный, слабый безынициативный. В отличие от остальных наших офицеров, солдаты его не слишком уважали, а капитан безуспешно пытался заставить организовать работу в полусотне.
— Где десятники, лейтенант?! — рявкнул капитан, проходя сзади Ратипа, построившего примерно половину полусотни на плацу.
— Нет, капитан! Они все еще в казарме!
— И долго они там будут? Ты ведь уже минут пять, как подал команду на построение!
— Не знаю, капитан!
— Стоять!!! Солдат, бегом ко мне!!! — рявкнул Марит солдату, метнувшемуся из заднего рада в сторону казармы.
Тот послушно сменил направление и потрусил к офицерам.
— Куда собрался, Гарир?
— В туалет, мой капитан!
— Какой, на хрен, туалет?! Почему вышел из строя без разрешения офицера?!
— Понос, мой капитан! Боюсь, я сейчас наложу в штаны, мой капитан!
— Давай, солдат! Я даже знаю, как тебя дальше буду называть!!!
— Капитан, пожалуйста, разрешите, я сбегаю в туалет!
— Хрена с два! Делай свои дела прямо в строю! Желательно, побыстрее, мне еще придумывать, где десятник тебя подмывать будет!
— Мой капитан, может быть… — начал было Ратип.
— Нет!!!
Никос хохотнул:
— Похоже, подмывать будет не десятник.
— Ы-ы-ы, — поддержала я его догадку. — Жаль, у него не понос, это было бы весело.
Покуда капитан распекал солдата, из казармы начали выбегать нарушители дисциплины, надеясь за спинами более дисциплинированных собратьев добраться до строя. Но капитан бдел:
— Куда!!!? А ну ко мне! Лицом к строю! Быстро!
Вскоре все два десятка солдат, не вышедших вовремя на построение, навытяжку замерли перед строем.
— Вы что, совсем охренели, солдатики? — он прошел перед ними, грозно осматривая. — Попутали что-то? Лейтенант уже перед строем, а вы в портках? — он остановился перед неаккуратно одетым десятником с заспанным лицом, и схватил его за медальон, намотав цепь на руку. — Надоело командовать, сержант?! А?! — он дернул за цепь, и она порвалась. — Так я тебе быстро устрою каникулы в рабочей команде по чистке выгребных ям! — он бросил медальон лейтенанту и отобрал у десятника ореховую дубинку. Тот попытался что-то вякнуть, и капитан влепил ему по бедру. — Молчать!!! Мы с тобой позже поговорим!
Если до этой показательной расправы у парней перед строем еще было ощущение, что все обойдется воплями, и они прятали улыбки, то сейчас по-настоящему испугались. Я глянула на Никоса:
— Не слишком ли круто, лейтенант?
— Нормально. Рачес давно нарывается. Пусть походит солдатом, может быть, тогда поймет, что десятники нужны не для того чтобы жрать и спать за троих.
Капитан тем временем выявил, что Гарир как раз из десятка Рачеса, и поставил того позади солдата:
— Давай, как сраться начнет — лови, командир. Самое применение твоим талантам! — хохотнул он и осмотрелся в поисках желающих разделить с ним радость от удачной шутки. Мы с лейтенантом не успели сделать вид, что заняты беседой, за что и поплатились.
— Тандела! Ты чего скалишься? — рявкнул он. — Стены уже плачут без тебя! Никос, а ты проведи развод! Быстро! У вас пятнадцать минут заступить в наряд!
Я мигом рванула к оружейной, с воплем:
— Девятый десяток — строиться перед арсеналом!
Никос кивнул десятнику, дежурному по арсеналу, давай, запускай. Пока ребята собирались, я зашла и привычно экипировалась — кольчуга, шлем, лук. Щиты не требовались — они уже были в башне, как и тулы со стрелами, а портупея с мечом — на мне.
— Заходим по одному! — ребята цепочкой потянулись в арсенал. — Кто готов, выходим, строимся у караульного помещения!
— Тарес, куда?! А лук? — раздался возглас Никоса, и вечно рассеянный солдат вернулся за луком.
— Балбес! — беззлобно ругнула я его.
Все остальное прошло без происшествий: начальник караула проверил вооружение, улыбнулся мне и кивнул наверх:
— Заступайте. Двух человек потом за ужином пошлешь, я предупрежу, чтобы вам оставили.
— Спасибо, лейтенант!
— Не за что.
Мы пошли наверх, только я одна, своим безупречным слухом слышала, как Никос сказал оружейнику:
— Когда она на стенах, как-то спокойнее, а?
— Не говори… И за что капитан ее не любит — не пойму.
— Тебе так, как ему врежет, посмотрю, как ты будешь к ней относиться.