Пушистик сразу потерял интерес к нашим играм, и полез к ней на колени, урча в предвкушении маминых ласк.
— Предатель! — воскликнула я и, схватив его под передние лапы, подбросила вверх.
Кот, с воплем, извернулся в воздухе, и, приземлившись на лапы, буквально взлетел к маме на колени, а она погрозила мне пальцем:
— Ах, ты, негодница!
И тут внезапно налетели тучи, и пошел дождь. Я подняла руки, защищая лицо от капель… и оттолкнула от себя морду лошади, облизывающей мне лицо и заслонившей солнце, стоящее в зените.
— Фу, — сказала я. — Зачем такая любвеобильность!
Повернувшись на бок, я улыбнулась. Прекрасная погода. И я была здорова. Рука не болела. Заклинание удалось.
Я встала, немножко подвигалась, и наконец-таки сняла кольчугу. Поморщилась: только в балладах эрольды не воняют и не ругаются. Впрочем, для меня найти ручеек, чтобы искупаться, дело получаса. Так что вполне возможно, баллады врут не сильно: воняют эрольды не долго. И ругаются — про себя.
— Пить хочешь? — спросила я у лошади, укладывая кольчугу в седельную сумку.
Та в ответ фыркнула.
— Понятно, что хочешь, — усмехнулась я. — Пойдем.
Повинуясь природному чутью эрольдов, я вскоре нашла ручеек. Первым делом расседлала лошадь, помыла ее, потом забралась чуть выше и искупалась сама.
— Ух! — сказала я, одевая чистую рубаху. — Давно я не чувствовала себя так хорошо.
Кобылка, понимающе заржала.
— Надо бы тебя как-то назвать. Есть предложения?
Она кивнула, посмотрела на меня — и внезапно принялась скакать, делая рывки в разные стороны, с резкими поворотами. Потом замерла, глядя на меня.
— Ветерок, — предположила я, чтобы поддразнить ее, и лошадь гневно заржав, сделала ускорение в мою сторону. — Ладно, ладно, шучу! — увернулась я. — Не поднимай пыль, Игруля!
Лошадка подскакала и сунулась мордой ко мне. Я со смехом оттолкнула ее:
— Но-но, мне хватило уже поцелуев! Гуляй!
До самого вечера я отдыхала, вспоминала маму во сне, и наблюдала за Игрулей.
И лишь когда стемнело и зажглись звезды, а комары принялись зудеть под ухом, я вернулась к своим невеселым думам.
А думы были следующие: все мои сбережения остались в Тарасите — в наряд я взяла всего несколько монет, да и те почти полностью потратила на чистые рубахи и еду. Чтобы как-то жить, можно продать кольчугу — даже пробитая, она все равно стоила гораздо больше, чем я накопила, но тогда я рисковала остаться без последнего признака профессии. Ведь нельзя же считать нож оружием солдата. С другой стороны у солдата замковой стражи я еще ни разу не встречала кольчуги в личном пользовании. А на службу в первый раз нанималась чуть ли не голышом. И ничего — взяли. Платили, правда, медью, зато кормили и дали оружие.
В общем, от кольчуги надо избавляться у ближайшего кузнеца. И искать новое место работы. Желательно — подальше, на юге. Что-то север стал слишком неспокоен.
Выехав на тракт, я поехала на юг. Вскоре встретились и попутчики. Большая часть из них только и говорила об уничтожении Тарасита. Новость стала известна утром. Наместник Империи, который даже еще не успел далеко отъехать от замка, был в нем уже вечером. Но никаких улик, как и во время других нападений, не было. Была, впрочем, одна особенность.
— Одна из стен была буквально залита кровью, Сатик! Судя по всему, этот штурм им дорого обошелся! — вещал из телеги возница едущему рядом на смирной кобылке пареньку.
— Тоже мне новость — при каждом штурме резня на стенах! Ничего удивительного, па! — пожал плечами паренек.
— Дурак ты! Штурмы-то ночные, все спят, драться некому! А тут не спали, ждали нападения. Но все равно не смогли отбиться.
Ага, ждали, с горечью подумала я. По тревоге так никто и не поднялся, а то бы шансы были. Сколько человек участвовало в нападении? Троих я убила на участке рядом с воротной башней, еще шестеро прибежало с двух других участков, охраняемых моим десятком. Вряд ли на остальные участки стены забиралось больше. Если взять грубо, то на стены забралось всего два десятка человек. При этом я как минимум четверых зарубила и пятерых застрелила. Была еще группа, захватившая воротные башни, четыре человека, мы их тоже убили. Грубо — еще десяток, ведь была и вторая башня. И, наконец, тяжелая пехота и всадники, подвезшие их через открытые ворота. Сколько их было — я не знала. На нас отправили меньше десятка, человек пять. Пусть даже их было полсотни… Да ну, не может такого быть. Три десятка — максимум. Скорее — два. Ну, пусть даже три. Получаем в общем — девять десятков. Пусть еще десяток я где-нибудь потеряла, пусть были еще и маги, но это все вместе — не больше сотни солдат. Для настоящего штурма замка — явно недостаточно. И, тем не менее, он удался.