- Уважаемые! - снова начал Кроль.
Гул притих.
- Уважаемые! Мы не можем обложить его штрафом. У него ничего нет. Мы не можем его никак наказать...
Леший смотрел на это стадо беснующихся чудовищ. Он хотел смеяться. Смеяться им в лицо. Они отняли у него всё. Ни одна тварь не была против, когда забирали его дом. Когда ломали лимонниковый лес, когда сделали его дом общежитием для урлаков а потом, когда можно было поместить урлаков в замок, разобрали на доски. А он? Его теперь нельзя наказать. Он может делать всё, что угодно. Он может убивать этих уродов по одному, и ему ничего не будет.
Когда тролли услышали, что за это нельзя наказать Лешего, они загудели сильнее. Каждый из них ненавидел замок за то, что стало с его жизнью. И тем слаще было получить квартиру. Каждый эту квартиру выстрадал.
- Закидать его камнями, - выкрикнули в толпе.
- Закидать камнями, пусть знает, - прошлось эхом.
- Граждане, мы не можем. Есть Конституция, - подначивал Кроль.
Если б кто знал, как Кроль хотел стереть Лешего в порошок. Потому что боялся, потому что Леший - ничтожество с огромными вавками на ногах, потому что он никому не нужен и мешает Кролю. Потому что Ирисса его любила. Потому что Ирисса его любит до сих пор. Потому что, сожги он указ, от Кроля бы ничего не осталось. Но Кроль был Кролем и поэтому однозначно обозначал свою позицию, имея, естественно, иную.
- Царь сказал: «Демократия», - прошамкала какая-то бабка.
- У нас демократия, народ вправе решать, - подхватили все.
И тут все стали набирать камни.
- Граждане! Граждане! - продолжил Кроль.
- Только не надо нам парить про Конституцию.
- Граждане, вклад каждого в великое возмездие должен быть равнозначен. Если один кинет двадцать камней, а другой ни одного, можно будет назвать убийц.
Умная речь Кроля пришлась по душе измученным троллям. Леший же онемел. Его сейчас казнят. У него забрали дом, лес, здоровые ноги и сейчас он будет корчится в муках. Такими будут его последние минуты. Он никогда! Никогда не увидит свою дочь! Дальше уже ничего не будет. Для такого ничтожества, как он, с язвами на теле, с шалашом, вместо дома, с семьёй, которая его и не помнит, смерть, казалось, лучший выход из ситуации. Но что там, за этой гранью? Что там, по иную сторону мироздания? Может, пекло, может, облака, а, скорее всего, ничего. Как так потухнуть в одночасье? Неужели этот промозглый вечер, эти орущие рожи, это напыщенное существо, Кроль, будет последним, что видел Леший в своей жизни? Леший думал, что не верит в Бога, но всё-таки даже в морозы перед потухающим костром, даже задыхаясь в собственной вони, даже видя, как разбирают на щепки его дом, он верил, что наступит справедливость, что однажды ему на голову упадут миллионы, и он вернётся. Потому что Китана, может быть, помнит о нём.
- Я предлагаю каждому взять по пять камней. Каждому, чтобы вклад всех был равнозначный, - подытожил свою речь Кроль.
И каждый поднял или выбросил столько камней, чтобы осталось ровно пять. Но Ирисса, услышав, что там Леший, её, когда-то друг, да просто тот, с кем поступили несправедливо, продиралась сквозь толпу, толкала троллей, получала под дых, но, всё-равно, пыталась успеть до того, как полетит первый камень. И она успела.
- Да что вы делаете? - закричала Ирисса.
Её вопль не заметили.
- Да за что, у него же всё отобрали?
Кроль попытался отвести её. Он боялся, что с Лешим закидают и Ириссу.
- Доченька олигарха, пошла вон, иначе с ним получишь.
- Да против него вы все олигархи. Поняли? Вы все олигархи за его счёт!
- Мы все нищие за счёт твоего отца и твоего мужа!
- Хорошо, пусть первым кинет камень тот, кто беднее и несчастнее его!
И в Лешего полетели камни. От тех, у кого неделю назад кончились лекарства, от тех, кто заложил жильё, чтобы купить самогонные аппараты, от тех, кто взял ссуды, не в силах потянуть кварплату на свой оклад, от тех, мужья которых висели в петле из-за огромных долгов. Камни полетели отовсюду. Кроль видел, что Ирисса не отходит, взял её за руку и потащил прочь. Она вырывалась и упиралась. И кричала, что Лешего надо спасти. Кроль спорил, что Леший урод, и спасти его может только Бог. А Ирисса кричала, что нельзя убивать. Убивая одного, ты убиваешь милосердие в мире.
Лешему угодил огромный булыжник по носу. Резкая боль. Что-то хруснуло. Камней был целый град, то они впечатывались ему в голову, выбивая из глаз искры, то попадали по оголённым израненным ногам. И он не мог ни увернуться, ни остановить это. Когда Леший был ещё ребёнком, он боялся пораниться в холод. Ему казалось, что кровь застынет на морозе, и лёд попадёт в вены. Но сейчас он видел, как горяча кровь. И он радовался, что ему всё ещё больно, что он ещё не умер...