Наконец, взяв три чистых листа бумаги и положив между ними копирку, она застучала по клавишам. Слог Джеффа был изящен и чист, стиль — выразителен, но аскетичен, без лишних слов. История оказалась действительно захватывающей.
Моника так погрузилась в работу, что не заметила, как вошел Джефф.
— Пора обедать, Моника, — сказал он. — Милости прошу к столу.
— Не может быть! Я же только начала печатать.
— Уже три часа.
— Правда? Неужели? — взглянула она с недоверием.
Они уселись на террасе. Оливки, свежий хлеб, масло, несколько сортов сыра, спелые помидоры и апельсиновый сок.
— Все это из моего сада-огорода да от моих овец, ну, кроме хлеба, — похвастался Джефф.
— Вы много времени проводите в саду?
— Литературное творчество согревает мне сердце, — серьезно ответил Джефф. — Не могу представить ничего интереснее, чем писать книгу. Но пока не пришел успех, я должен работать на земле, чтобы не сидеть на хлебе и воде. Видели бы вы меня за работой… Ни за что бы не отличили от простого андалусского крестьянина.
— С трудом могу себе это представить, — искренне рассмеялась Моника, лукаво взглянув на «андалусского крестьянина». — Вы же истинный англичанин, такой практичный, деятельный. Вы ведь из Англии, не так ли, Джефф?
— Да, — отчего-то сухо ответил он.
— Но почему…
— Почему? Здесь гораздо лучше. Природа, воздух, исторические места, ведь именно тут происходили события, описываемые в книге. — Джефф поспешил сменить тему: — Кстати, а что вы скажете о моем романе?
— Весьма захватывающее чтение.
— Я бы хотел знать, что вы на самом деле думаете. Пустых комплиментов не терплю.
— Я говорю честно. Мне очень хочется прочитать всю историю. Мавританская Испания, Реконкиста — изгнание мавров, — действительно, именно здесь начинаешь по-настоящему видеть те давние события…
— Чтобы закончить книгу, мне предстоит еще очень много работы. — Джефф откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги. — Я очень надеюсь, что вы останетесь со мной, пока я не допишу роман. Мне так нужна помощница, единомышленница, полюбившая это край и этих людей, как я…
Моника ответила не сразу. Она задумчиво разглядывала сад. На лазурном небе не было ни облачка. Пели птицы, где-то поблизости лаяла собака, на склонах гор виднелись пасущиеся стада овец. Мир и покой. Даже не верится, что когда-то здесь происходили кровавые стычки и пылали костры инквизиции, за что Фердинанд и его Изабелла были удостоены титула Католических королей самим Папой Римским. Андалусия…
Глава 4
Поздним вечером Моника вернулась с работы и сразу же заглянула в комнату доньи Люсии.
— Мария, ты здесь?… Это я, донья Люсия. Я только хотела… — И замолчала. Вдова была не одна. Ее гость, чья смуглая кожа так контрастировала с седыми курчавыми волосами, с недоумением глядел на девушку. — Извините, пожалуйста, я не знала, что у вас гости.
— Кто вы, сеньорита? — тревожно вопросил господин, сидевший рядом с доньей Люсией.
— Дон Рикардо, это сеньорита Моника. Она — секретарша сеньора Хантера и будет жить у нас.
— Ах вот как…
Дон Рикардо внимательно рассматривал Монику. В городах Центральной Европы такой взгляд, пожалуй, сочли бы неучтивым. Это был пожилой, полноватый мужчина с римским носом и глубоко посаженными глазами. На нем был довольно дорогой костюм, по-летнему легкий, но элегантный. Трость с позолоченным набалдашником довершала облик богатого гостя. На столике перед ними стояли чашки с кофе и поднос с печеньем.
— Надеюсь, вам нравится ваша работа, сеньорита, — оттаял мужчина и перевел взгляд на донью Люсию. — Где Мария?
— Сейчас придет, дон Рикардо.
Вдова выглядела немного смущенной.
Моника пробормотала какие-то извинения и поспешила выйти из комнаты.
Женщины ужинали втроем молча, глядя в свои тарелки. Подавленное настроение Марии и суровое выражение лица ее матери не способствовали оживленному общению.
Может, девушка злится на мать из-за ее романа с пожилым господином?
После ужина донья Люсия ушла в свою комнату, и Моника решилась на разговор.
— Мария, дон Рикардо — ваш родственник?
— Нет, — бесцветным голосом отозвалась Мария. Ее взгляд блуждал по комнате, словно ему не на чем было остановиться. — Но он хочет им стать. У нас нет родственников.
— Тогда кто же он? Мне ты можешь все рассказать… расскажи, тебе станет легче.