Она понимала, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба — с кем, с чем?… Наконец он сумел с собой справиться и теперь просто стоял и смотрел на нее, и гнева на его лице больше не было. В глазах была только усталость.
— Джефф, — еле слышно произнесла Моника, — поверь, я не хотела причинять тебе боль.
— Не извиняйся, Моника! — Он прижал ее ладонь к своей щеке. — Это я должен извиняться. Это я обидел, даже оскорбил тебя, вместо того чтобы поблагодарить. Ведь ты заслужила благодарность.
Моника смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. В его глазах было теперь столько нежности…
— Милая моя Моника… — Джефф положил руку ей на плечо. — Ты слишком хороша для меня. Кто я? Слишком много о себе возомнивший, надменный, заносчивый тип, который пытается стать писателем. А на самом деле… — Он не договорил. Его лицо исказила горькая гримаса.
— Что? — Монике хотелось это услышать.
— А на самом деле… — печально сказал он. — На самом деле я не представляю собой ничего особенного. — Он немного помолчал, потом, запинаясь, спросил: — Но, Моника, может… может, ты меня простишь и мы попробуем начать все сначала?
— Конечно, — ответила она. — Я верю тебе.
Джефф обнял ее и погладил по голове.
— Я не заслуживаю твоей снисходительности, Моника. Но не бросай меня, пожалуйста, никогда!
Несколько дней он сторонился ее. Уютные беседы за обедом уже не возобновлялись, отношения оставались неловко-напряженными. Но как-то он заглянул в кабинет во время ее работы и спросил лукаво:
— Моника, у тебя есть какие-нибудь планы на завтра?
— Нет, а что?
— Так вот, теперь есть.
— И какие же?
— Нам предстоит путешествие.
— Да? — Моника недоверчиво посмотрела на него.
— В Гранаду.
— В Гранаду? Завтра?
— Точно. Ты, конечно же, поедешь со мной. Там происходят события второй части моего романа, поэтому следует изучить место действия. Так что мы едем.
— И я тоже должна непременно поехать?
— Да, непременно, но только если сама этого захочешь. — Джефф улыбался ей, его глаза весело сверкали. — Решайся. Ты едешь? Тебе ведь хочется в Гранаду?
— Конечно, еду, Джефф. С большим удовольствием.
В тот день она мало продвинулась в работе. Джефф позвал ее обедать раньше обычного, был возбужден и хотел поговорить с ней о предстоящей поездке; Он вел себя как маленький ребенок, предвкушающий большое приключение.
— Мы обязательно посмотрим Альгамбру, замок мавританских властителей Гранады, — мечтал он, — Старый город и все остальные достопримечательности.
— Я очень рада, Джефф. — Моника пыталась думать о работе, но это ей удавалось плохо.
— Тебе ведь тоже не терпится туда поехать, правда, Моника?
Он опять подошел так близко, что ее сердце готово было выскочить из груди.
— Да, Джефф, — ответила она, — это будет, наверно, полезная поездка.
После этого оба замолчали. Наступившую тишину нарушали только жужжание пчел над цветами и шелест листьев оливкового дерева, ветви которого чуть покачивались на легком ветерке.
Потом Джефф протянул руку к Монике, но отдернул прежде, чем она успела ответить на жест, и тихо вздохнул.
— Думаю, завтра нужно выехать пораньше, — только и сказал он.
Если до обеда Моника в работе почти не продвинулась, то после — практически ничего не сделала. Не в состоянии сосредоточиться, она сидела за столом в маленькой комнате с белеными стенами. Напечатав пару страниц, она каждый раз ловила себя на том, что не понимает смысла текста, набирая его совершенно машинально. Странное возбуждение не давало ей покоя.
Моника старалась быть разумной, оставить эмоции, тайные мечтания и предчувствие близкой любви. Но как ни убеждала она себя в том, что Джефф хочет взять ее просто для компании, чтобы веселее было собирать нужную информацию, никакие могла унять сердцебиение. Рассеянность, и вот снова опечатки… В который уже раз за сегодняшний день приходится перепечатывать страницу заново.
Когда Джефф зашел вечером, он озадаченно уставился на почти истраченную стопку чистой бумаги, тоненькую — готового текста и переполненную корзину для бумаг. Потом перевел взгляд на Монику и рассмеялся.
— Пошли, Моника, отвезу тебя в деревню.
На следующее утро Моника поднялась очень рано. Заря еще только занималась. Сон выдался беспокойным, она боялась проспать.
Не одеваясь, в одной пижамке, она проскользнула на кухню, чтобы выпить чашку кофе. Пока ждала, когда закипит вода, дверь открылась. Моника вздрогнула. В дверях, в халате и шлепанцах, стояла донья Люсия. На ее лице не было еще никакой косметики. Ее темные, ухоженные волосы, обычно уложенные в тугой узел, сейчас свободно спадали ей на плечи. В молодости, видимо, она была необыкновенной красавицей. И Мария унаследовала ее красоту.