Я послушно извлекла из сумки коробочку с таблетками.
— Розовую принимать два раза в день. Если я буду очень возбуждена или чего-нибудь испугаюсь, тогда белую…
Он улыбнулся.
— Этого хватит на первое время. Вашу историю болезни я отослал доктору Питерсу.
— Кто такой доктор Питерс?
— Врач в Ньюбери. Терапевт. Я не знаком с ним лично, но учился вместе с его отцом. Уверен, он сделает все, что в его силах.
С этими словами он проводил меня до дверей. Я неловко поблагодарила доктора за все, думая о том, что больше никогда его не увижу. Но я не знала, что вместе с моей историей болезни он послал доктору Питерсу мою рукопись. Рукопись, о которой я тогда даже не подозревала.
Глава вторая
Машина затормозила на оживленном нью-йоркском перекрестке. Я взглянула на водителя: в суматохе отъезда у меня не нашлось времени толком его рассмотреть.
Дэвид Эндрюс — так он мне представился — был высок и сумрачен. Широкие плечи, широкие скулы. Сильные руки крепко сжимали руль. Я была убеждена, что никогда раньше его не видела. Хотя все может быть…
Мы проезжали мимо порта, я засмотрелась на суда у причала. Свежий бриз принес давно забытые воспоминания: кажется, мы гуляли здесь вместе с Полом. Пол… Вроде он был художником. Да, он любил рисовать море, корабли… Но как он выглядел и что значил в моей жизни, я так и не могла вспомнить.
Эндрюс достал из кармана пачку сигарет, протянул мне.
— Спасибо.
В клинике меня не раз угощали сигаретами — главным образом дамы из благотворительного общества, которые иногда посещали нас и устраивали чаепития. Мы называли их «гиенами». Теперь меня решил побаловать шофер моей бабушки.
Он достал электрическую зажигалку. Наверное, мне следовало вести себя поосторожнее: излишне резко подавшись вперед, я задела его руку. Зажигалка упала. Неловко шаря вокруг себя, я пробормотала:
— Прошу прощения. Я так нервничаю…
— Понимаю.
Я жадно затянулась, закашлялась. Угрюмые мысли помимо воли овладевали мной. Еще немного, и я дома. Но почему вместо радости я испытываю только безотчетный страх? Почему…
— Расскажите мне, мистер Эндрюс… ведь ваша фамилия Эндрюс?
Он кивнул.
— Вы давно работаете в Ньюбери? Может быть, я встречала вас раньше?
— Едва ли. Когда меня наняли, вас уже не было. — Он затормозил у светофора. — Основная моя обязанность — ухаживать за лошадьми. Кроме этого, есть дела на ферме, приходится ездить за покупками, помогать по дому.
— И вы все успеваете? — поразилась я. — Как это похоже на мою бабушку: отдать кучу распоряжений, а самой встать в центре и взмахивать хлыстом, стоит вам наклониться в седле…
Я запнулась, внезапно пораженная тем, что все сказанное касалось не его, а той маленькой девочки из Ньюбери, какой я была когда-то. Воспоминания возвращались, как и предсказывал доктор Джеймсон. Я увидела прямо перед собой бабушку — пожилую даму небольшого роста, с правильными чертами лица, в длинном черном платье. Она всегда держалась неестественно прямо, словно на церковном молебне; ее рука постоянно касалась серебряного креста, висевшего на длинной, дважды обвивавшей шею цепочке. Кажется, этот крест был благословлен самим Папой Римским, и… хотя бабушка не была католичкой, она не снимала его ни на секунду.
— У меня в голове все перепуталось, — пробормотала я. — Бабушка всегда была такой нетерпеливой, когда учила меня ездить верхом. Наверное, несправедливо думать, что она так же строго обращается и со своими работниками.
Он пожал плечами.
— Конечно, с ней бывает нелегко. Но зато она хорошо разбирается в лошадях. А я люблю лошадей, люблю ездить верхом и жить за городом. Все остальное — ну, таковы уж мои обязанности.
— Например, забрать внучку из сумасшедшего дома!
На это ему нечего было возразить.
Мы ехали мимо Центрального парка. Конечно, я здесь часто гуляла, но все впечатления изгладились из памяти. Мы миновали парк, свернули на широкую улицу, потом повернули еще раз. Я читала таблички на домах: 5-я авеню, 92-я стрит. Одинаковые многоэтажные дома казались знакомыми, будто я видела их когда-то во сне.
— Как идут дела на ферме? — спросила я, чтобы отвлечься от этих мыслей.
— Неплохо. Шесть лошадей, двадцать коров, дюжина свиней и, конечно, куры. Ко всему прочему еще три пса.