- Правда, - я почувствовал, что могу покраснеть, как девушка, которую родители впервые отпустили на праздник Середины Лета.
Дэн притворно вздохнул:
- Я невыгодный попутчик - у меня нет ни своей еды, ни денег...
- Ну, разве это главное? - сказал я...
...На следующий день мы вместе отправились по тракту на юг. Я рассчитывал купить пару плохоньких деревенских лошадок в ближайшем торговом поселке; пока же мы двигались пешком. По моим подсчетам, я уже тогда опаздывал на две-три недели...
...Беда случилась, когда мы подходили к южной границе Летней Страны, так и не встретив в этом диком краю места, где можно было бы не очень дорого купить лошадей. Мы остановились тогда на ночлег на склоне обращенного к тракту каменистого холма, заросшего соснами, и рассчитывали на следующий день уже выйти к переправе через Аверн, великую реку Юга...
Ночью к нашему огоньку вышел человек. Он был приземист и невысок, хотя и довольно широк в плечах. Капюшон поношенной черной хламиды почти скрывал его лицо, но когда свет костра осветил его, мне вдруг показалось это лицо знакомым.
Он назвался бродячим шутом и менестрелем, и попросился переночевать у нашего огня. Мы, конечно, позволили ему, и он долго развлекал нас веселыми историями из жизни местных баронов и солдатскими байками. Потом он достал из своей котомки большую кожаную флягу, и предложил нам выпить дорогого заморского вина, полученного им в награду за представление в каком-то замке. Мы согласились и сделали по глотку, пустив флягу по кругу...
Мне сложно точно вспомнить сейчас, как все было. Из темноты, из-за стволов деревьев, на которых плясали отсветы костра, вышли двое человек. Шут встал и приветствовал их.
Втроем они подняли на ноги Дэна - голова его упала на грудь, и волосы закрывали лицо, - и принялись вязать ему руки. Один отстегнул от его пояса меч.
"Нет, Дэни, нет!" - кричал я, но лишь глухое сдавленное мычание вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я до боли напрягал мускулы, пытаясь порвать сеть колдовской дремы, и не мог шелохнуться, лишь пальцы скребли мох на холодном камне.
Они увели моего друга в ночь.
Остался лишь шут, и в свете костра мне казалось, что глаза его пышут огнем - как глаза Владыки Павших, когда тот вел Дикую Охоту над башнями нашего замка.
Он подошел к огню и распрямил спину - я вдруг увидел, что он высок ростом. Он отбросил капюшон - и снова лицо его показалось мне знакомым. Он усмехнулся - губами, глазами, каждой черточкой лица...
- Ведь говорили тебе: никому не верь на своем пути, сэр Арадар из Каэр-на-Вран, - сказал он.
И, рассмеявшись, он ушел в темноту - туда, куда увели Дэна...
...Солнце уже совсем село, и сумерки опустились на реку и лес. Тихо журчала вода у моих ног.
Где-то далеко робко и коротко запел первый ночной соловей.
Я бы заплакал сейчас, если бы отец мой научил меня этому. Но он, Утэр из Каэр-на-Вран, вождь клана Ворона, не плакал никогда. Даже когда умирала мать, даже когда погиб в последней войне с западными кланами его единственный за всю жизнь друг - Конал-с-Холмов.
И я лишь сильнее, до боли, стиснул обтянутую серебром рукоять Яррана, лежащего на моих коленях.
Глава 3. Совет Гюндебальда
В ту ночь чары черного шута продержали меня в неподвижности почти до утра. Вот об этом мне вспоминать не хотелось совсем...
...Тогда, едва освободившись от чар, я остановил на большой дороге первый встречный купеческий обоз. Это было не очень-то благородно, но я успокаиваю себя тем, что расплатился честно и с лихвой...
Я тогда просто встал посреди тракта и обнажил меч - древняя харалужная сталь багрово запламенела в рассветных лучах. Возница переднего фургона натянул вожжи, громко ругаясь; за ним встал и второй фургон. Спрыгнули на землю двое не продравших с ночи глаза охранников, вылез сам торговец. Я потребовал лошадь.
Купец был немолод и, наверное, многое видел, странствуя по большим дорогам. Он глянул на меня молча и, кажется, понял, что я легко могу справиться с его охраной, предназначенной для защиты от дорожных разбойников, а не от воинов.
Впрочем, такие, как он, всегда держат где-нибудь наготове заряженный арбалет - а арбалетный болт с нескольких шагов прошил бы меня насквозь, не взирая даже на отличную кольчугу.
Я сказал, что заплачу вдвое.
Все-таки он решил не связываться, хотя запасная лошадь, шедшая под седлом на поводу за вторым фургоном, была, наверное, нужна и ему самому. Я сунул ему горсть монет, убрал Ярран в ножны, и поскакал по широкой лесной тропе в ту сторону, куда увели Дэна.
Результатом стала еще одна потерянная неделя и знакомство с одним из шерифов короля Мелиаса, стоившее мне неглубокой раны на левом предплечье...
...Отчаявшись, я вернулся к тракту, и сидел теперь на берегу одной из многочисленных речушек Летней Страны. Здесь было красиво - даже сейчас, когда солнце уже зашло...
Я так и не решил, что мне делать.
Наверное, следовало бы продолжить свой путь в Лотабери, чтобы вернуться в клан хотя бы в начале зимы. Но я не мог себе представить, как я покидаю пределы Страны Лета, оставляя позади все, что случилось, оставляя Дэна...
И вновь, в который уже раз за последний год, пришло ко мне то странное нетерпение тронуться в путь, в дорогу.
Куда?
Я чувствовал в этом нетерпении Силу - не ту ярую магическую силу, которой пользовался наш колдун Рату, разгоняя над полями несущие град облака, или изгоняя болезнь из тела мальчишки, провалившегося однажды зимой под лед, - нет, эта Сила тоже была волшебной, но совсем другой трепетной и чуть печальной, как ночная дорога, как ожидание друга или любимой...
Я не стал противиться ей, но поднялся в седло и выехал на тракт. Почему-то я отправился на север, пустив лошадь шагом и глядя, как поднимается из-за леса огромная полная луна... Дорога, уже залитая лунным светом, была пустынна; где-то позади, у реки, вовсю уже пели соловьи.
Я проехал совсем немного, когда заметил чуть в стороне от дороги огонь костерка, мелькающий меж стволов деревьев, и вспомнил советы Черного Рыцаря - или Черного Шута: я был уверен, что это один и тот же человек. "Большая Дорога - странная штука. Не отказывайся от того, что встретишь на ней"... Я встретил на Большой Дороге Дэна и не отказался...
Поравнявшись с костром, я спешился и, петляя меж деревьев и ведя лошадь в поводу, прошел к огню.
Путников у огня оказалось двое:
немолодой уже рыцарь с русыми волосами, завернувшийся в белый плащ, и мальчишка, сидевший на бревнышке, притянув ноги к подбородку и обхватив их руками, - наверняка оруженосец. Рядом на дереве висел щит - чисто белый, безо всяких изображений - а под ним стоял тяжелый шлем. Я вышел на свет, не зная еще, что скажу, и просто приветствовал их.
Мальчишка вскинул на меня глаза, а рыцарь поднялся с земли и, взглянув, шагнул мне навстречу.
- Добро и тебе, сэр рыцарь, - казалось, он совсем не был удивлен моим появлением. - Если ночь застала тебя на большой дороге, раздели с нами трапезу и ночлег.
Он приветливо улыбнулся, наклоняя голову в полупоклоне. Мне понравилось его лицо - открытое и сильное, с добрыми морщинками у глаз.
- Благодарю тебя, сэр рыцарь, - сказал я, отвечая на его поклон. Благодарю и с радостью принимаю твое приглашение. Я - Арадар из Каэр-на-Вран.
- А мое имя - Риг из Лайосбери, хотя чаще меня называют Белым Рыцарем по цвету доспехов. Со мною - мой оруженосец, Арни, - мальчишка поднялся и поклонился вслед за своим господином.
Я бросил поводья на сук дерева, снял сумку и притороченный к седлу плащ, уселся, следуя приглашению, возле огня. Мальчишка принялся ломать свежий хлеб на расстеленный на земле плат, потом поднял с углей толстый прут с куском копченой грудинки, разрезал его на три части. Я тоже достал что-то из остатков своей провизии и положил на плат рядом с наломанным хлебушком.