Генрих наконец посмотрел на меня и его пристальный, напряжённый взгляд упал на моё лицо.
«Тогда я совершенно вышел из себя. От боли и гнева утратил способность трезво мыслить. Сказал, что клянусь – никогда в жизни ни одной девушке не скажу таких глупых слов. Ну и… всё».
«Что - всё?»
«Я же эллери, Эмбер. У мужчин-эллери магические способности часто бывают спящими, но они есть. Каким-то неведомым образом я умудрился связать магической клятвой сам себя. Так что я не могу признаться тебе в любви, моё сокровище. Не потому, что не хочу. А просто потому что не могу».
---
Глава 44. Альтернативный способ пробуждения магии
Кажется, у меня начинают гореть щёки. И кажется, я совершенно околдована его тёплой и немного грустной улыбкой и тем, несказанным, о чём на самом деле он пытается мне сейчас сказать.
Я бы никогда не подумала, что один из самых трогательных моментов моей жизни случится в тюремной камере. Да, собственно, и что в тюремную камеру попаду когда-нибудь, мне бы и в страшном сне не могло приснится. Но мы здесь. Это всё реально. И реальность неожиданно вторгается в наше нечаянное безмолвное уединение самым неприятным образом раньше, чем я успеваю придумать, что ответить.
Протяжный скрип двери на несмазанных петлях где-то неподалёку – и стук сапог эхом отскакивает от низких каменных сводов. В затхлом воздухе повеяло холодным сквозняком.
Мы с Генрихом замолкаем и оборачиваемся.
В подземелье чётким строевым шагом входят ещё человек десять стражников, и в нешироком проходе между камерами становится тесно. Эти – слегка отличаются чёрными плащами и чёрными же полосами по бокам алой формы. Смотрится жутковато.
Капитан стражи, судя по всему, тоже в недоумении. С полминуты длятся его попытки прояснить субординацию и выходит, что эти новые – из личной гвардии Королевы, элита стражей. И она лично отправила их для усиления охраны заключённых. Всё это мне совершенно не нравится, и судя по тому, как задумчиво хмурится Генрих, ему тоже. Он подходит к решётке, которая отделяет нас от соседней камеры, и пока снаружи временная заминка и страже не до нас, выстукивает по ней кулаком несколько раз какой-то рваный ритм.
На первый взгляд, ничего не изменилось. Но только на первый. Я уже достаточно хорошо знаю людей из нашей команды, чтобы заметить, что моряки в своих клетках неуловимо перемещаются, становятся более напряжены и собраны. Кто-то встал и небрежно прохаживается по камере. Кто-то перестал дремать в соломе и уселся ровно, цепко поглядывая на происходящее. Морж пощёлкивает клешнями с кровожадным видом.
«Что это было?»
Не могу удержаться, чтобы не спросить Генриха, что вообще происходит.
«Условный сигнал. Всем быть настороже. Подозреваю, что любезная тётушка может захотеть избавиться от ненужных гостей раньше, чем Ири передаст деду строчку песни, которую он должен узнать. Так что… Пора готовиться к решительным действиям».
И он опустился передо мной на колени… а потом скользнул руками под синий бархат пышной юбки. Я чуть не взвизгнула от неожиданности и попыталась отскочить, но меня крепко ухватили за лодыжку и заставили стоять на месте.
«Ты что творишь?!»
«Не то, что ты подумала. Хотя ход твоих мыслей мне определённо нравится. Постой-ка смирно!»
Ловкие пальцы Ужасного Принца нащупали на ткани платья изнутри и с тихим треском ниток оторвали какой-то пришитый предмет. Коротко взблеснула сталь, когда он вынул из-под моей юбки тонкий кинжал и украдкой продемонстрировал его мне с ослепительной улыбкой. Я наконец-то отобрала у него подол платья из рук, вспыхнув как свечка. Ну что за невыносимый человек! Неужели нельзя было предупредить…
Но каков нахал! Сделал из моего наряда переносной склад вооружения, и даже не изволил сказать заранее. Хотя, возможно, тогда бы я больше нервничала у дверей тронного зала, когда стража проводила осмотр «гостей» на предмет оружия, который меня, по счастью, практически не коснулся…
И вот это его пиратское подмигивание неожиданно вернуло меня воспоминаниями на годы назад. В день нашего знакомства на королевском балу. Ностальгически защемило сердце. Как бы сложилась наша судьба, если б мы не расстались тогда на долгие годы? Смогли бы так же ценить друг друга? Стали бы такими, как сейчас, если б пыль дальних трудных дорог не легла плащом нам на плечи?