Фух! Как же приятно, оказывается, признаваться, и как трудно хранить тайны от близких людей. Кажется, у меня теперь осталось совсем мало секретов от Генриха – только то, что касается причин «приступов», и мои королевские предки. А, ну ещё то, что я когда-то наглым образом через хрусталь подслушала его разговор с отцом-королём… и что сунула свой любопытный нос в историю с эдиктом Седрика Благонравного… и разговор с Баклажаном в карете… ох, мамочки! Как много, оказывается! Но вот прямо сейчас мне не кажется хорошей идеей вываливать на него сразу всё. Тем более, он-то мне ещё не поведал ни одного своего, хотя сам – как ходячая шкатулка секретов.
Ужасный Принц хмурился всё больше по мере моего рассказа о Масках, так что я внутренне сжалась, ожидая его реакции.
- А я-то ещё думал, зачем ты туда полезла, на этот маскарад – неужели просто потанцевать? Теперь ясно! Ничего, больше я тебе так рисковать не позволю. Никаких авантюр… без меня.
Я встрепенулась и сверкнула на него глазами возмущённо:
- Вот станешь мужем, тогда и командуй! А пока…
И закашлялась. Голова неожиданно закружилась.
Генрих вздохнул.
- Твоя строптивость – побочный эффект отсутствия мужчины. Успешно лечится, можешь мне поверить.
У меня даже возражать сил не нашлось. Навалилась дикая усталость. Кажется, «откат» всё ещё давал о себе знать.
- Так, Птенчик, а ну-ка спать! И чтоб до утра мне проспала. У нас ещё будет время наговориться.
Он взял меня за плечи и опрокинул в постель. Укутал несколькими небрежными движениями, невзначай касаясь то тут, то там… и так подозрительно метко выбирая это «там»... что я мигом согрелась.
На меня бросили крайне хитрый взгляд.
- Укрываться потеплее надо – ночи на «Изгнаннике» холодные, хотя мы всё ещё в тёплых широтах. Никаких жаровень, как сама понимаешь, в каютах держать нельзя, чтобы не случилось пожара. Один-единственный очаг у кока в камбузе. Так что лучше утеплиться. Когда согласишься, наконец, у тебя появятся другие способы согрева. А пока довольствуйся одеялом и думай над своим поведением.
- Если соглашусь!.. – пробурчала я, укладываясь на левый бок и сворачиваясь калачиком под одеялом. – Лучше хорошенько подумаю, нужен ли мне в мужья такой тиран и деспот…
А сама счастливо вздохнула и подумала о другом – как это, оказывается, приятно, когда над тобой немножко потиранствуют, если тирания выражается в укладывании в постель…
- Про постель это ты очень верно заметила!
Я вспыхнула. Неужели сонное сознание проделывает со мной такие подлые штуки, что я произнесла это вслух?.. Судя по крайне довольной физиономии Генриха – точно, произнесла. Стыд-то какой!!
Я спрятала лицо в одеяло, оставила только глаза.
И почему эта улыбчивая зараза не уходит? Сидит себе на постели, как будто ему тут самое место. Нет, ну конечно, это его постель… и при этой мысли что-то сладко сжалось внутри меня… но всё-таки!! Он долго тут торчать собрался? Я ж так ни за что не усну!
Немного повозилась, выпутывая ноги из складок пышных юбок. Спать в бальном платье – так себе затея. Но я скорее умру, чем скажу ему, что хочу раздеться. Предвижу, с каким энтузиазмом он воспримет эту идею. Тем более, что за моей вознёй Ужасный Принц и так следил каким-то подозрительно понимающим взглядом, посмеиваясь.
- Кстати, Птенчик – прости, что не переодел. Решил, ты меня убьёшь, как проснётся. А у тебя и так поводов предостаточно – мне ещё за похищение тебя умасливать. Но если хочешь, можешь переодеться сейчас – я к твоему приезду прикупил женского тряпья, так что ночная рубашка тоже имеется. Я даже отвернусь… может быть.
Вот теперь я спряталась с глазами. Пробормотала глухо через одеяло:
- Спасибо. Ты очень любезен. И так сойдёт.
Кажется, кончики ушей, торчащих из одеяла, у меня сейчас почти такого же морковного цвета, как у Подарка.
Зато Ужасный Принц на своей территории чувствует себя полностью в своей тарелке. Последние следы раскаяния у него явно выветрились. И голос стал такой… мурлыкающий, обволакивающий, соблазняющий…