Надо мной – головокружительный лабиринт белых парусов, канатов и мачт. Кажется, если буду долго его рассматривать, превращусь в чайку и улечу, заблужусь в них навсегда. И что-то внутри меня отзывается на такую перспективу сладким трепетом. Там вьётся ветер и наполняет паруса свободой. Там все тревоги остаются позади. Там новая жизнь расправляет крылья.
За один глоток такой свободы можно отдать десяток лет рабства в тугих корсетах и среди злобных улыбок, едва прикрытых веерами.
Никогда не видела всего этого так близко – наверное, потому и была так оглушена в первый миг. На борту «Старой Калоши» капитан не выпускал меня из каюты, которая была глубоко в трюме – по соображениям безопасности. Свежий морской ветер в лицо – как тот, что треплет сейчас мои волосы – мне только снился.
Встряхиваю головой и опускаю взгляд. Сейчас не время, совсем не время для таких глупых мыслей! Я же искала…
Я нашла.
На палубе в трёх шагах от меня стоит плотным кольцом команда разномастных моряков, человек двадцать – и все пялятся на меня. Во все глаза. Некоторые раскрыв рты.
Спокойно так стоят – и не похоже, будто здесь идёт морское сражение.
Вот я дура сонная! В центре круга просто кто-то разминается на мечах. Парочка моряков. Я даже уверена, что узнаю одного из них. И то верно – за последние дни засиделся на одном месте, сердешный.
И что теперь делать? Смущаюсь ужасно. Это вам не светское мероприятие, к которым я была приучена сызмальства – как встать, как пройти, как кивнуть, с какой интонацией бросить учтивую фразу… чего от меня ждут эти люди, я понятия не имею. И молчать дольше мне тоже кажется плохой затеей – это уже становится невежливым. Надеюсь, хоть мои босые ноги не видны под складками юбок.
Взгляд выцепляет из толпы высокого плотно сбитого бородача в синем, распахнутом на груди мундире, которого как-то я уже видела с Генрихом – он еще застал нас… вместе в зимнем лесу. Рядом с ним – щуплый матрос, почти мальчик, в красной косынке на волосах, по-пиратски завязанной сзади, ещё парочка типов весёлой наружности…
Вдруг вижу себя чужими глазами. Растрепанные со сна золотые локоны, которые я так и не успела привести в порядок после всех своих приключений. Ужасно неуместное здесь бальное платье с пышными, хоть и мятыми юбками, переливается на солнце как драгоценность. Наверняка совершенно заспанное лицо со стыдливым румянцем, который, судя по всему, получил уже на моём лице постоянную прописку с тех пор, как в мою жизнь ворвался один улыбчивый ураган. Ага, и ещё я на паруса только что битый час пялилась как идиотка.
Шепоток среди моряков:
- Это она? Та самая, ну…
Кто-то присвистнул:
- Да-а… повезло же Ястребу! Ради такой женщины стоило совать голову в пасть тигру…
Этот кто-то тут же получил подзатыльник от бородача, который, надо сказать, и сам рассматривал меня с особым любопытством.
- Так, бездельники, а ну-ка расступись! Пропустите леди к нашему капитану!
Через образовавшийся проход вижу, наконец, Генриха, который замирает при виде меня и опускает меч. Тут же расцветает улыбкой, отирает лоб рукавом, передает оружие напарнику и… идёт прямиком ко мне. Чувствую непередаваемое облегчение. Кажется, я начинаю потихоньку привыкать к тому, что рядом есть кто-то, кто во всём разберётся. Очень странное, надо сказать, ощущение. Но… дико приятное.
- Ты чего с таким перепуганным лицом выпорхнула на палубу? Что-то приснилось?
- Мне… показалось, тут битва. Испугалась за одного знакомого Принца.
По-прежнему чувствую неловкость. И не только от того, как близко, по-хозяйски вторгается в моё личное пространство Ужасный Принц – этикет дозволяет подобные вольности только между супругами и близкими родственниками. А уж нормы этикета вбиты мне куда-то в костный мозг прямо с пелёнок. Хотя… какие к морским демонам между нами нормы этикета?! Этот несносный человек пересчитал пальцами каждый позвонок на моей спине.
Неловко скорее от того, что все эти незнакомые люди тоже видят, что расстояние между мной и Принцем такое, что едва ладонь можно просунуть. Не то, чтобы меня сам этот факт расстраивал… но всё же при свете дня и на людях воспринимается не так, как в потёмках и наедине.
И к тому же все, не скрываясь, пялятся на нас и греют уши, ловят каждое наше слово. Да ещё палуба под ногами качается…. Этим-то хорошо, такое чувство, будто приклеенные все. Теперь понятно, откуда у Генриха такая походка странная – как у крадущегося кота. Здесь надо грацию иметь как балерине, чтобы не падать. А я балетом никогда не занималась.