Последний портрет, что висел по центру меж двух предыдущих, приковал мое внимание.
Снова король и королева – на этот раз не в фокусе, а по краям. Держат за руки двоих мальчиков лет шести-семи. Именно они стали центром композиции. Оба светловолосые, голубоглазые, с тонкими чертами и по-взрослому серьезными лицами. Один повыше, в белом мундирчике и с игрушечной шпажкой на поясе. Другой – пониже, в матроске и с щенком у ног. Король держит за руку наследника, королева – младшего принца.
И хотя я понимала, кто изображен на портрете, - ловила и все никак не могла найти сходства. Генрих был изображён как-то странно и не очень похоже. Хотя, судя по тому, что на глянцевой поверхности холста едва краски просохнуть успели, рисовали не с натуры. Художник всего лишь пытался представить, как могли выглядеть принцы в детстве. Но даже просто скопировать черты оригинала ему не удалось. Подозреваю, это потому, что заставить сам оригинал хоть немного постоять спокойно и позировать – еще труднее, чем остановить ветер на море движением руки. Ну, то есть невозможно в принципе.
Я оказалась совершенно не готова к тому, что последовало.
Восхищенные шепотки и одобрительный ропот гостей разом стихли, когда Генрих резко повернулся в сторону короля и по залу прокатился его звучный голос. Если он таким тоном отчитывает матросов у себя на корабле, то я на их месте прыгала бы с борта в воду тотчас же.
- Это что ещё такое? Почему меня не спросили, когда рисовали эту дрянь?
Королева сдавленно ахнула и принялась обмахиваться веером, ей на помощь пришли её фрейлины и засуетились, кто-то достал нюхательную соль. Кажется, на моих глазах разыгрывается новый акт трагикомедии под названием «семейная жизнь королевской династии Стратагенетов» - и мне было ужасно неловко, что я становлюсь свидетелем всего этого.
Его величество в ответ грозно насупил косматые седые брови.
- Ты совсем уж лишился разума?! С какой стати я должен спрашивать тебя, молокосос!
Мне стало вдруг стыдно. Почему родители постоянно унижают его вот так при всех? Это несправедливо! И тут же смутилась своих мыслей. С каких пор я встала на сторону Ужасного Принца?..
Генрих побагровел. Глаза сверкнули бешенством. Я уже видела такой взгляд – он же сейчас сотворит какую-нибудь глупость, как тогда, когда таскал меня на руках по всему этажу!
Ужасный Принц процедил сквозь зубы:
- Ты не мог не понимать, как я отреагирую. Какая ложь! Отвратительная, наглая, гадкая ложь. Я не желаю этого видеть.
А потом выхватил из-за пояса меч, который ему дозволялось носить при короле как члену королевского семейства, и широко размахнувшись, разрубил картину пополам. Оставив зияющую чёрную дыру, обрамлённую лохмотьями, в том месте, где был нарисован маленький мальчик в матроске с щенком у ног.
Глава 12. Последний эдикт Седрика Благонравного
Первой среагировала стража – не глядя на лица и титулы, словно собака на команду «фас» ответила на клинок, обнажённый в присутствии короля. Несколько стражников в сверкающих кирасах встали вплотную к нему, обступили живой стеной, несколько сделали шаг вперёд и загородили Его величество, королеву и её ближайших фрейлин. Выставили вперёд алебарды на длинных древках.
Придворные ахнули. Секундное молчание взорвалось разговорами, пересудами, шепотками и смешками, которые лицемерно прикрывали цветастые веера.
Королева, кажется, вообще чуть не хлопнулась в обморок. Одна из фрейлин быстренько поднесла ей стул с мягкой спинкой, другая принялась дуть в лицо и обмахивать, третья уже тянула к носу нюхательные соли.
Весь этот спектакль немедленно замер, как песочные фигуры, как только король пришёл в себя. Он вытянул по направлению к сыну руку с узловатым пальцем и рявкнул на весь зал:
- Да как ты смеешь?.. Всё, это была последняя капля! Клянусь…
Генрих не дал ему договорить.
- Клятвы? Ты всерьез говоришь о клятвах? – он издевательски рассмеялся. - Я бы, может, и испугался, если бы не знал слишком хорошо, что ты не соблюдаешь клятв!
- Замолчи! Сын, еще одно слово, и тебе не поздоровится. А если будешь столь же безрассуден, то не только тебе. Я понятно изъясняюсь?
Я вздрогнула. Интересно, мне одной показалось, что король просто затыкает принцу рот, чтобы он не сболтнул лишнего? Кажется, у королевской семейки не просто скелет в шкафу – у них там целый оркестр скелетов, бьет в барабаны и визжит на скрипках кто во что горазд.
Рука отца, на которую я опиралась, ощутимо напряглась. Я бросила на него взгляд искоса… да у него же на лице написано, что он своими руками готов удавить Ужасного Принца!