Потом тронула его осторожно за рукав.
- Рон, послушай… нам вовсе не обязательно спешить!.. Ну, со свадьбой. Я поговорю с отцом. Помнишь, ты рассказывал, что сможешь вступить в полные права владения частью родового имущества только к двадцати одному году? Отличный предлог. За это время, возможно, мы сумеем… - я запнулась, не зная, как продолжить.
Рон вздохнул. Впервые с начала разговора посмотрел на меня. Я увидела, что его взгляд смягчился. Самую чуточку. В глубине его чёрных глаз застыло что-то странное, чему я не могла подобрать точного определения – как будто тот холод, который едва не заморозил меня, уже превратил его сердце в лёд за эти несколько дней.
Он взял мою руку и поцеловал кончики пальцев.
- Спасибо тебе.
- Отец, я никогда ни о чём не просила лично для себя! Но сейчас прошу. Дай мне эти несколько лет – просто отсрочку, чтобы смириться с неизбежным. Какая тебе разница? Замок ледяной розы всё равно у тебя в кармане.
Он ничего не отвечал и долго смеривал меня мрачным взглядом. Но всё же это не было отказом.
Я развернулась и вышла из его покоев.
С тех пор, как свадьбу отложили, мои отношения с Роном снова вышли из минуса в ноль. То есть, стали почти как прежде. Но вот вывести в плюс никак не получалось. После того «недопоцелуя» нам обоим стало так неловко, что мы даже не пытались повторить.
Мы часто виделись в школе, пока не завершили обучение в восемнадцать, а после я время от времени навещала Замок ледяной розы, где всегда встречала тёплый и радушный приём.
А Кэти Лоуэлл больше не появлялась в Замке. Мы не говорили о ней – но каждую зиму, когда время подбиралось к самым жгучим морозам и самым тёмным дням, я видела по мраку, сгустившемуся в глазах Рона, что он по ней тоскует. Потому что раньше каждые зимние каникулы стены Замка оживали, вокруг становилось светлее, и серебристый смех этой девочки снова журчал тут и там. А теперь было пусто. Я не могла восполнить эту пустоту – и меня начинал охватывать страх, что не смогу никогда.
Когда учёба в Эбердин подошла к концу, мы оба с Роном задумались над тем, что делать дальше. У него был простой и понятный план – поступить в помощники Королевского Архивариуса. Худого и жилистого типа, крайне нелюдимого, который страдал проблемами с печенью и собирался в ближайшие годы выйти на пенсию. А вот чем заняться мне…
Сверстницы одна за другой выходили замуж. Хотя я и не была ни с кем слишком близка, круг знакомств стал всё больше сокращаться. Мужние дамы не особенно стремились приглашать на чай неокольцованную девицу моей наружности. На мероприятия для потенциальных невест мне вход был тоже заказан, потому что я была просватана. Так я и зависла – никому не нужная и везде не к месту.
Не то, чтобы меня сильно тяготило вынужденное одиночество – я к нему более чем привыкла и носила как удобные домашние туфли – но сидеть в четырёх стенах отчего дома после какого-никакого оживления в Эбердин было невыносимо.
К тому же моя проклятая гордость просто не позволяла появляться там, где мне в спину будут впиваться ядовитые взгляды и лететь гадкие сплетни. Мой вечный спутник, зависть – зависть моему положению, моей внешности, а теперь ещё и столь выгодной помолвке… Всё это стало великолепным топливом для подобных унизительных вещей. Вчерашние знакомые и приятельницы не упускали случая воспользоваться ситуацией и показать своё превосходство – мол, пусть у них нет такого шикарного замка и такого высокородного жениха, но они-то уже замужем! А вот почему меня до сих пор в жёны не берут – подозрительно. Возможно, со мной что-то не так. Что именно – ещё одна благодатная почва для пересудов.
И тогда я решила попроситься обратно в Эбердин в качестве помощницы кого-нибудь из учителей. Отец на удивление согласился – он знал, что в этом закрытом учебном заведении за мной будет очень просто надзирать. К тому же в столице я буду ближе к нему.
Пожилая леди Темплтон, куратор женского отделения, приняла меня с готовностью – только смотрела с такой жалостью, что у меня сжималось сердце. Правда, по своей деликатности она ничего не говорила и не спешила лезть в душу – ещё помнила, с каким упорством я сопротивлялась подобным попыткам в годы учёбы. Но к организации школьной жизни меня привлекла – и я помогала то составлять планы занятий, то подобрать учебники в библиотеке, то подменить заболевшего преподавателя, а по большей части слонялась неприкаянная без дела.
И несмотря на то, что жизнь у меня пошла в высшей степени скучная и благоразумная, отец по-прежнему мне не доверял. «Телохранители», а на деле стражники, сопровождали меня во всех прогулках по городу за пределами Эбердин. Поэтому все передвижения я в конце концов ограничила прогулками по лавкам модисток и букинистов, да изредка – встречами с Роном, когда он приезжал в Королевские Архивы из Замка ледяной розы на практику.