У самого выхода меня догнали холодные слова:
- Мне очень жаль, что ты мне не доверяешь.
Я сбилась с шага, но не обернулась. Мне тоже жаль, что всё так получается. Но я не знаю, как по-другому.
Снова потянулись вереницей одинаковые, серые и бесцветные дни. Я больше не приходила к Рону в Архивы. Его очевидная обида на меня за недоверие сломала, кажется, даже тот хрупкий мостик, что я так старательно строила между нами. И кто меня дёрнул за язык попытаться что-то выяснять! Тем более, что всё было тщетно. Я ничего не узнала, только ещё больше зашла в тупик. Ниточка, потянув за которую, я пыталась распутать клубок загадок и тайн, снова оборвалась в моей руке.
Иногда до меня доходили слухи, которые заставляли сердце пуститься вскачь. Слухи о беглом принце, Молодом Ястребе, который бороздит моря на своём быстром корабле. «Изгнанник» - так, кажется, он назвал его. Судачили о том, что принц пиратствует, о том, что это в высшей степени неприлично, о том, что его всё чаще видят по ту сторону моря – на Материке, где зреет заговор против Короны. Упрямые княжества Материка, видя, как дряхлеет старый Король, копят силы для того, чтобы сбросить с себя протекторат Королевства Ледяных Островов.
И где-то во всей этой паутине интриг и политических баталий – Ужасный Принц, полный амбиций и поклявшийся добыть себе замок розы. Очевидно, давно обо мне забывший – так же, как и я забыла о нём. Я сдержала слово, данное самой себе, и шкатулку с пряностью за все эти годы не открывала ни разу.
А потом у моих сверстниц пошли дети.
Почему-то я не очень представляла в деталях, как будет выглядеть моя грядущая семейная жизнь, но вот ребёнка… ребёнка хотелось до безумия. Потому что мне казалось это самым драгоценным чудом мироздания – сердце, разделённое напополам. И ты никогда больше не будешь один – пусть где-то далеко, но это второе сердце всегда будет биться эхом твоему. Даже когда тебя не станет – как я до сих пор храню в своей крови отголоски маминого сердцебиения.
Но эту мечту я задвинула совсем глубоко. Я до немоты в пальцах боялась, что именно те мечты, которые тебе дороже всего, за которые ты слишком сильно цепляешься, по странным законам Мироздания не сбудутся. Или сбудутся каким-то совершенно неправильным образом – как это вышло с моей мечтой о замужестве.
Приближался момент, которого я боялась больше всего – Рону вот-вот должно было исполниться двадцать один. Откладывать свадьбу становилось уже невозможно. А мы по-прежнему были непонятно кем друг другу – так и застыли на противоположных берегах замёрзшей реки, не решаясь проверить лёд на прочность.
Мне казалось, есть какой-то выход, но я его не вижу, раз за разом прохожу мимо.
И вот однажды мы пили чай с леди Теплтон в Эбердин, и она произнесла странную фразу, не глядя на меня и разговаривая будто сама с собой.
- Иногда долгая разлука помогает взглянуть на вещи свежим взглядом… или на людей.
Я очнулась от глубоких раздумий и отпила, наконец, из чашки, чай в которой давно остыл.
- О чём вы?
Она посмотрела на меня искоса.
- Ты знаешь о том, что на Материке есть университет, в который принимают женщин? Очень старый, порядки в нём не менялись уже лет двести. Его основала одна супружеская пара – и по легенде, барон Вилленштайн так уважал ум своей жены, которая помогала ему в научных экспериментах, что не смог отказать ей в просьбе принимать в это высшее учебное заведение и девушек. У нас на Островах о такой роскоши можно только мечтать! Даже мой покойный муж, Министр иностранных дел при двух королях подряд, считал образование женщин какой-то блажью, а мою работу здесь, в Эбердин – безобидным увлечением, чем-то вроде выращивания роз или вышивания крестиком…
Леди Темплтон ещё долго ворчала что-то о своём покойном супруге, сменив тему, а в моей голове тем временем посеянная ею идея расцветала буйным цветом.
- Да как ты смеешь обращаться ко мне с подобными возмутительными просьбами! – голос отца прогремел надо мной с такой силой, что мне захотелось зажмуриться. Но я упрямо смотрела ему в глаза, только сильнее сжала руки в кулаки, пряча их в складках платья.
Я поймала его прямо на плацу, после очередного смотра войск, которое он проводил здесь, в столице. Отозвала в сторону и сказала, что хочу поговорить о важном. Он был при полном доспехе, с шлемом в руках, за спиной – длинный плащ. Уставший и раздражённый после длительных учений на восточных берегах, с которых только вернулся и был немедленно затребован королем в Фрагонару для доклада.
По-хорошему, следовало дождаться, пока мы с ним оба вернёмся домой в отпуск, но я не могла ждать так долго. Рону стукнуло двадцать один в апреле. Близился назначенный день свадьбы – для него выбрали один из майских дней, когда должны были расцвести розы и появиться свежие овощи и ягоды для праздничных блюд.