твоей истории. Пусть возвращаются к себе домой, радуясь тому,
что уцелели! К чему тешить их праздничное любопытство? Я,
конечно, могу рассказать об этом, но боюсь что, разбередив в
памяти этот ужас, я снова начну бредить и трястись в
горячке.
- Но тогда, конечно же, ты не должен делать этого!
всполошился старик. - Снова выхаживать тебя, вытаскивать из
горячки - на это больше не хватит моих стариковских сил.
Пусть едут!
- Что ж, - Конан поднялся с лавки. - Спасибо за приют и
рассказ. Только поедем мы сейчас не домой. Вернее, я не еду
домой! - поправился он, бросив беглый взгляд на Шумри. - Я
вспомнил, что кое о чем не договорил с прекрасной Веллией и
мне нужно ненадолго вернуться в замок.
- Я иду с тобой, - сказал немедиец, также подымаясь и
не глядя в глаза Конану.
Он был бледен до синевы. Конану показалось, что седых
волос на его голове стало больше.
- Зачем? - саркастически поинтересовался киммериец.
Чтобы хватать меня за руки и умолять не обращаться плохо с
хрупкой и пленительной женщиной?..
- Нет, - тихо ответил Шумри. - Ты же сам знаешь, что
нет.
- Тогда возьмите с собой и меня! - Больд, придерживаясь
за стену, поднялся со своего ложа.
- Ты с ума сошел! - замахал руками старик. - Да ты и
двух шагов не сделаешь, ты даже до ворот замка не
доползешь!..
- Старик прав, - сказал Конан. - Мы ценим твой порыв,
но будет лучше, если ты останешься в постели. Боюсь, у нас
там не будет времени то и дело подымать тебя на ноги и
вкладывать в руку выпавший меч.
Больд снова опустился на ложе из козьих шкур и вытер со
лба испарину. Видимо, любое физическое усилие давалось ему
с большим трудом.
- Выслушайте меня, - попросил он. - Я все-таки расскажу
вам мою историю, и тогда вы поймете, отчего мое присутствие
может оказаться для вас полезным.
- Время у нас пока есть, - не стал спорить киммериец.
Отчего не послушать...
- Я не стану рассказывать вас свою родословную, - начал
раненый. - Поверьте, род мой достаточно знатен. Я не
бродяга, не лесной разбойник, не томящийся скукой искатель
приключений. Меч мой не раз свистел и обагрялся кровью в
битвах с врагами Немедии и короля. В эти глухие леса
привела меня не скука, не поиск наживы, но потребность в
подвигах. Да-да, не улыбайтесь! Хотя мне исполнилось уже
двадцать пять лет, но сердце мое сохранило еще порывы
пылкой, нерассуждающей юности. Год назад я обручился с
самой прекрасной девушкой Бельверуса. Любовь моя к ней
была чрезмерно сильна - так сильна, что я не мог просто
взять ее в жены. Не знаю, понимаете ли вы меня. Она
казалась мне существом иной, лучшей природы, чем я и все,
кого я знаю. Все мои ратные подвиги, о которых она была,
конечно, наслышана, казались мне такими ничтожными и
обыкновенными в сравнении с ее необыкновенной красотой,
чистотой и высоким умом. Моя избранница любила меня,
несмотря на все нелепости, которые я совершал в ее
присутствии от робости и стыда, и ей были непонятны мои
терзания. Я так долго тянул со свадьбой, что она стала уже
подозревать, что я разлюбил ее и только ищу повода
расторгнуть нашу помолвку. Я объяснился с ней: попросил
подождать еще немного - пять-шесть лун - за которые я мог
бы увенчать себя небывалыми прежде деяниями и стать
достойным ее руки. В день прощания она одела на меня
кольчугу - очень легкую, почти невесомую. Она сказала, что
сплела ее сама из металла, секрет которого ныне почти
неизвестен. Плела долго, каждое колечко согревала в руках и
думая обо мне. С тех пор кольчугу эту я ношу, не снимая,
тем более, что она совсем не мешает моим движениям,
охлаждает в жару и согревает в ненастье... Первое время мне
везло. Меч мой разил без промаха, удары же моих противников
смягчала кольчуга. Перечислять врагов, которых я сокрушил
за эти пять лун, я не буду, чтобы не затягивать мой
рассказ. Я уже повернул назад и был на пути к моей
избраннице, и смущало меня только то, что и эти мои новые
подвиги казались мне недостаточно необыкновенными... Желая
сократить путь, я свернул с широкой дороги и поехал
напрямик через этот лес. Наверное, мне слишком много
везло, и судьба спохватилась. Встретив на тропе
взволнованного лепечущего старика, я не испугался и не
насторожился, но возликовал. Наконец-то боги посылают мне
возможность совершить небывалый подвиг! Что со мной
произошло в замке, вы знаете не хуже меня. Никакими
талантами в искусстве я сроду не отличался, красотой - как
вы можете заметить - не блещу также. Поэтому Веллия не
предлагала мне поселиться у нее насовсем. Она щедро поила
меня и угощала - о, я бдительно следил, чтобы она ела и
пила все то же, что и я!.. Она развлекала меня музыкой в
своем саду, и синие цветы покачивали в такт мелодии
лепестками... Я помнил, как бормотал старик: цветы...
цветы... И я таращился на них изо всех сил. Я пристально
ловил каждое шевеленье их лепестков, я ощупывал то и дело,
висит ли по-прежнему на поясе мой верный меч... Но от
запаха защититься я был не в силах! И я заснул. Мне
приснился кошмар - привиделось, что моя кольчуга
раскалилась и невыносимо жжет мне грудь и спину. Я
ворочался, сон мой был некрепок, и оттого первый же удар
клюва разорвал путы беспамятства. Я вскочил, кровь заливала
мне половину лица. Веллия стремительно ускользнула. Я
перемахнул через ограду и упал в ров с водой. Кольчуга
помогла мне еще раз: ни одна из стрел стражников, дождем
посыпавшихся мне вслед, не ранила меня серьезно. Потом... я
плохо помню. Была долгая горячка и изнуряющий бред...
- Долгий-долгий бред, - подтвердил старик. - Я уж не
чаял, что ты выкарабкаешься с того света.
- Неужели тебя изнурила до такой степени потеря
одного-единственного глаза? - удивился Конан. - Ведь ты
говорил, ни одна стрела сильно тебя не ранила...
- Вы плохо слушали, что рассказывал вам старик, - с